Катастрофа или гибель Атлантиды - [3]

Артема, сестра-близнец Лона, несмотря на спортивное сложение, казалась ленивой, мягкой и всегда полусонной: это придавало ей сходство с породистой кошкой. Те же черты, благодаря которым ее брат считался красавцем мужчиной, делали сестру неотразимой женщиной… По безмятежному виду Артемы невозможно было не только догадаться, но и поверить, что мужчин на лазерный выстрел не подпускала к себе величавая красавица, а более всего на свете любила охоту. Да, любила эта дева охоту со всеми ее прелестями: бешеными гонками, стрельбой, запахом пота и крови…

Ну, а Фадита была Фадита: то же ослепительное, правильное, словно выточенное из мамонтовой кости тело, ни морщинки, ни складки… Даже тот факт, что она родила и выкормила грудью малыша Эрта, не отразился на ее внешности.

“Вон на том ложе, у розовой стены… Точка в точку, где сейчас, обхватив руками колени, сидела Касс. На том ложе Фадита любила заниматься любовью”, - вспомнил Лон. И нервные сумбурные поцелуи у восточного окна в тот самый первый раз, и величавую снисходительность, с которой она принимала его утонченные, с отточенными рифмами стихи.

Лон саркастически усмехнулся: “О Творцы! Глупец я, глупец номер один. Посвящал стихи, поэмы, песни. Кому? Ей.”

Муза торжественно объявила Прекраснейшую — и на экране засветилась победная улыбка Фадиты… Опять, в который раз, Лон подумал о том, что надо бы заехать повидать малыша Эрта, но ведь придется общаться с бывшей супругой.

Фадита явно и думать о нем забыла. Впрочем, она, похоже, и о сыне сейчас мало помнила, а глядела на Орфа тем самым, хорошо знакомым Лону, взглядом. Странно не соответствовал этот взгляд холодному надменному облику первой красавицы Атлантиды.

Прекраснейшая, не сходя со сцены, сбросила тогу и застыла в характерной позе девы огу, готовясь исполнить танец обнаженной жрицы Солнца. Лон, не переставая бормотать: “Это нам все давно уже известно, это мы все уже наизусть”, - но притом не сводя глаз с открытых всему миру прелестей бывшей жены, двинулся к ложу у розовой стены. Он плюхнулся рядом с подругой и стал отнимать у Касс переключатель. Та все отмахивалась, хотела посмотреть танец Фадиты.

В конце концов, Лон со всякими дотрагиваниями, щекотаниями и прочее, дотянулся до нужной кнопки и уже совсем было переключил. Но тут весь экран медленно заволокло черным бархатом и на фоне этого бархата возникло лицо музы по экстренным сообщениям.

— Двое Настоящих обнаружены злодейски убитыми в районе второго канала, — сообщила муза обыденным тоном, будто объявляла увлекательное путешествие в Трою с охотой на холмах Иды. — Первый на пересечении радиуса Второго Аквариума с Третьим кольцом, второй на пересечении того же радиуса с Пятым кольцом. Каждое из этих мест затоптано копытами, следы копыт ведут дальше в город.

— На тебе, — по тону Лона чувствовалось, что сообщение его окончательно добило. Доигрались. Машины взбесились.

— Почему именно машины? — поинтересовалась Касс.

— А что ж еще? — удивился Лон. — Ты видела где-нибудь в Посейдонисе настоящую живую лошадь? Ясно, кентавр.

— Их же программируют не причинять Настоящим ни вреда, ни боли! Начиная с генетического уровня, разве нет?

— Да кто программирует-то? Я и так все удивлялся, что ошибок нет… — Лон покрутил головой. — Ведь Бааловы инженеры программируют.

— Ну и что?

— Что — что? Сама не знаешь, что?

Вообще-то Касс знала. Лон, на всякий случай, все же пробурчал: — Может, когда-нибудь в будущем нормальный спец и пойдет к Баалу в лабораторию, не знаю, не знаю, пока что нормальных спецов там не встречал: сплошные мясники.

На этот раз Касс очень удивилась: сама она даже имя Баала страшилась произнести вслух, не то, что по каким-либо причинам посещать Елисейские поля, где находились лаборатории.

— Ты хочешь сказать, что бываешь там, когда ты в трансе? — Касс содрогнулась: перспектива побывать на Елисейских даже во сне ее мало устраивала.

— Ну, непосредственно в лаборатории, может и не бываю… Но где-то бываю, конечно… — Лон все бормотал и бормотал, пожимая плечами. — Мало ли, кто где бывает… Смотри, смотри!

На экране крупным планом появились окровавленные жертвы.

— Сейчас трудно сказать, каким образом кентавр взбесился, — вещала муза. — Вероятно это связано с ошибками в программе, но об этом мы сообщим позже, когда выясним подробности этого дела.

— Сейчас только одно, — продолжала муза. — Безумный кентавр мчится по улицам Посейдониса. Давит всех, кто попадается на его пути. Просим жителей города без особой надобности на улицу не выходить, особенно по Второму Радиусу.

— Что ж это такое? — Касс смотрела на Лона серьезно, в глазах ее светился страх. — Надо же узнать поподробнее…

— Как насчет небольшой тренировки? — предложил тот.

— Я боюсь, — быстро отказалась она. — Вдруг он там еще кого-нибудь убьет. Может, ты?

— Я слишком недавно из кошмара, — Лон покачал головой. — Еще не отошел.

— Боюсь, боюсь, боюсь! — протараторила Касс. — Если увижу, что он кого-нибудь убивает, я тут же лягу рядом и умру.

— Одно из двух: — резонно заметил Лон. — Ты отучаешь себя от своих дурацких страхов, или я отказываюсь с тобой работать. Это все твое воображение, впридачу: ты же будешь в трансе. История, между прочим, куда ни всматривайся, хоть вперед, хоть назад, сплошная кровь! — он криво усмехнулся и закончил: — На то мы и люди, чтобы кровь лить. Или встраивать вот такие милые ошибки в программы машин. А если есть еще ошибки? А если они все взбесятся? Ты представляешь, что будет, если все машины взбесятся одновременно? Работай, гляди, узнавай истину, оракул.