Кастрация - [10]
Я молчал, глядя на своего собеседника.
- Скажите, а как вы себе представляете связь между отдаленными эпохами? - неожиданно говорит он, оскалившись в спокойной неприязни к какому-то внезапному собственному ощущению. - Ну, мы снова возьмем для примера те же самые три или четыре сотни лет, о которых мы сейчас рассуждали.
- В виде потока корпускул, - тотчас же отвечаю я, рассматривая узкий подбородок хозяина дома и все мало-мальски примечательное в его лице. Он все еще поигрывает оружием, которое не выпускает из рук. - Подобно магнитным силовым линиям вокруг проводника. В виде потока незримой лучистой энергии, пронизывающего пространство. Один конец этого потока в нас самих, другой же...
- Пространство? - переспрашивает он и тут же соглашается. Пространство, которое вмещает в себе весь немыслимый путь, пройденный планетой, галактикой и еще более крупными природными образованиями за взятый нами промежуток времени. Так? Путь в однообразной космической ночи, в омертвляющем холодном одиночестве? Лояльность к жизни во всякое настоящее мгновение, еще, наверное, скажете. Этого, разумеется, и вполне достаточно.
- Так, - подтверждаю я, - а мы еще всякое мгновение выбираемся из собственной оболочки, поминутно оставляя за собой угасающий шлейф предыдущего существования, подобно следу быстро перемещающегося объекта на светящемся экране электроннолучевой трубки. И всякая невозможность и немыслимость возвращения хоть в какую-либо прежнюю канву вполне способна вызывать в иных из нас беспричинную и неосознанную тоску - сродни собачьей тоске - по безвозвратно прожитой и утраченной сущности. Вопрос, разумеется, только в способности чувства. Каждому прошедшему мгновению жизни мы сооружаем умственные мемориалы, в которых поклоняемся сознанию невозможности вечного существования. В иных из них столпотворение, паломничество, в иных запустение...
- Да, - подхватывает он, - а вот еще нимбы над головами святых в христианской мифологии это тоже, должно быть, явление того же самого рода, как вы считаете? Что-то такое вроде отличительной оболочки, отличительного знака избранника особенной духовности?..
- По-видимому, это так, - соглашаюсь я.
Вдруг он делает несколько резких круговых взмахов саблей, со свистом рассекая воздух. Пару раз конец сабли проносится возле моего лица и туловища, не то, что бы опасной близости, нет, совершенно не опасной, но такой, что ее можно посчитать оскорбительной для моего достоинства, а можно и не посчитать. Я стараюсь стоять не шелохнувшись во время всех взмахов и только наблюдаю за его действиями, слегка сощурив глаза. Не знаю, для чего ему понадобилось такое испытание моих нервов.
- Ну, теперь уже, наверное, - спустя минуту говорит он, отходя к стене и убирая саблю в ножны на ее прежнем месте, - вам поздно искать прибежища в религии, если прежде были не особенно религиозны. Обычно бывает нужно пройти нечто вроде карантина в новых убеждениях, прежде чем они станут давать какой-либо положительный практический эффект.
- Наверное, - сухо соглашаюсь я.
- Великолепие оружия, - продолжает он, - только подчеркивается, как вы видите, искусностью примененного обрамления для него. Это своеобразный контрапункт: опасность - убежище, воин - жилище, смерть - успокоение... Вы здесь можете увидеть, сколь ценные материалы применяются и для изготовления ножен: редкие породы дерева, кожа, кость, золото, серебро, драгоценные камни, шкурки соболей и горностаев, - он все еще возле стены. Смотрю пристально в его прямую, открытую для меня во всей ее беззащитности спину, и вдруг странная мысль мелькает у меня в голове. Я вдруг понимаю, для чего вообще, собственно, меня сегодня так настойчиво приглашали в этот дом. Этот дом и эти люди - это всего лишь ступень, ступень, которую я должен преодолеть, пройти и оставить ее позади себя. Почему-то во мне есть особенная уверенность в справедливости моего открытия. Он вдруг оборачивается ко мне с усмешкою на лице и, глядя мне прямо в глаза, спрашивает:
- Ну что? Догадались?
- О чем? - с некоторым удивлением спрашиваю у него.
- Для чего вас приглашали сюда.
- Думаю, что да, - отвечаю ему.
Он еще смотрит на меня. И медленно говорит:
- Ну а я думаю, что нет оснований сомневаться в том, что вы все угадали верно.
Немного все странно, думаю я, рассматривая его спокойное лицо. Будто нарочно мне подсовывают сегодня хичкоковские сюжеты. Если этот день окажется длинным, я сделаюсь мистиком и сумасшедшим, наверное. Избранник лунных затмений. Вражда. Сухость.
- Что есть, по-вашему, движущая сила искусств? - спрашивает спутник мой, дверь запирая, и на этот раз та тихонько скрипит.
- Презрение к быдлу, должно быть, - отвечаю, - если вы именно это хотели услышать. - Ни секунды не обдумывает. Благослови, Боже, детей Своих, у которых в себе самих все всегда решено.
- Вы знаете, есть Мыс Доброй Надежды... Одна из наиболее южных материковых точек мира. А согласно принципу зеркальности и северная оконечность мира тоже должна получить какое-нибудь сакраментальное наименование. Например, Впадина Злой Безнадежности. Как, по-вашему? - но только молчу. Не слишком-то он любопытствует мнением моим. Изучать ли мне великие виды беспамятства, носители которых закоснели в гордости? В битве с беззлобностью. На ногах.
Роман Станислава Шуляка «Русское народное порно» пребывает в русле традиции, не особенно прижившейся в отечественной литературе, традиции, представленной такими авторами, как Маркиз де Сад, Дэвид Герберт Лоуренс, Генри Миллер. Повествовательный психологизм соединяется здесь со сгущённым эротизмом, и замешена сия смесь безудержной стихией народного языка. Результат выходит поистине взрывоопасным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация:Роман-особняк Станислава Шуляка «Непорочные в ликовании». Странные герои, говорящие странным языком, пребывают в странных, эксклюзивных обстоятельствах. Страх и насилие правят сим городом, не позволяя обывателю разогнуться, вздохнуть полною грудью. Не таков ли и наш мир? Не подобен ли он библейскому Содому? Ответ каждый ищет для себя сам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.