Кастелау - [5]
Он был для меня всего-навсего именем в списке, одним из многих, не более того. Обычный список, в алфавитном порядке. Сам список где-то еще валяется [12]. Давно пора навести порядок. Разобрать старые бумаги. Большинство выбросить.
Актеры студии УФА в Третьем рейхе. Перечень, как сейчас помню, начинался с Акселя фон Амбессера.
Аксель фон Амбессер, Вальтер Арнольд, Виктор Афритч… Одно имя из многих.
Рукопись Сэмюэля Э. Саундерса
Фильмы студии УФА, снимавшиеся в последние месяцы войны, но так и не законченные или не вышедшие на экраны в Третьем рейхе, – вот область, в которой мне было предложено найти тему для будущей диссертации. Профессор Стайнеберг порекомендовал мне этим заняться, потому что в аттестате у меня значился немецкий. (У меня бабушка из семьи немецких эмигрантов. Сам-то я язык знаю неважно, но объясниться могу без затруднений и интервью взять тоже… [13]) А что, область исследования вполне обозрима и политический аспект имеется, как раз то, на что тогда был спрос. И тема исследована не особо. Этакая шахта, в которой по части истории кино вполне можно наткнуться на золотую жилу.
– Для начала освоитесь с проблематикой в общих чертах, – советовал Стайнеберг, – а там и для диссертации тема найдется.
Больше всего в этом предложении меня привлекало, что можно будет отправиться в Европу. А там я еще не бывал ни разу. Особенно меня интересовала Прага. Ведь именно там немцы снимали больше всего, когда работать в Берлине стало невозможно. «Потому что рев вражеских бомбардировщиков мешает съемкам», как официально заявил министр пропаганды Геббельс. Хотя главная причина, видимо, крылась в том, что кинозвезды вовсе не жаждали торчать в городе, который чуть ли не каждый день бомбят.
Однако розыски повели меня по совсем другому пути, и до Праги я так и не добрался. В немецких архивах материала обнаружилось куда больше, чем я ожидал. Даже предварительное ознакомление заняло не одну неделю. Правда, в фонде Мурнау в Висбадене сотрудники, при всей внешней корректности, поначалу были очень недоверчивы и даже въедливы, особенно когда дело касалось т. н. «предосудительных» фильмов, определенных на специальное хранение из-за их нацистской направленности. Они там сперва вообще не желали учитывать разницу между научным исследованием фильма и, допустим, его публичной демонстрацией. Но потом я свел дружбу с двумя молодыми архивистами, и дело пошло лучше…
На студии ДЕФА, в Восточном Берлине, против ожиданий меня встретили весьма любезно и охотно во всем шли навстречу. В Государственном киноархиве ГДР мне даже удалось совершить небольшое открытие. Под бабинами с пленкой фильма «Человек, у которого украли имя» я откопал полный звуковой негатив, о котором никто не знал. И даже нитропленку еще в приличном состоянии. На основе этого негатива и сохранившихся монтажных листов можно было реконструировать фильм в первоначальной авторской редакции [14]. В истории мирового кинематографа это мое открытие, вероятно, удостоилось бы только незначительной сноски, но с таких вот сносок и начинается настоящая научная карьера.
Но я карьеры не сделал. Все совсем иначе обернулось. А виной всему, хотя и косвенно, именно та моя находка в Восточном Берлине.
Я настолько гордился своим открытием, что пару дней спустя, вернувшись из Берлина, на радостях пригласил обоих архивистов из фонда Мурнау со мной это дело отпраздновать. Мы отправились поужинать в ресторанчик, как сейчас помню, к одному югославу, тогда такое было в диковинку, а после они порекомендовали заглянуть в одну пивнушку, вообще-то, дескать, ничего особенного, но для таких киноманов, как мы, что называется, «самое то», да я и сам увижу.
«У Тити»
Заведение убогое, да и район не из лучших. Теснота, духота. На стенах пожелтевшие портреты кинозвезд, некоторые с автографами, в рамке, другие вырезаны из газет и наклеены прямо на панели обшивки. Музыкальный автомат, громкий шлягер былых времен, женский голос.
«Настанет час, и совершится чудо…» Сейчас, задним числом, трудно переоценить всю иронию этой строки.
Сама Тити показалась мне древней старухой. Крашеные рыжие волосы в допотопном перманенте, настолько жидкие, что просвечивает обтянутый кожей череп. Глубокие борозды морщин замазаны шпаклевкой молодежного макияжа, но даже этот толстый слой грима не в силах скрыть шрам на пол-лица, от правого глаза во всю щеку. Курила она без остановки какие-то необычные сигареты с длинными картонными мундштуками, на которых ее карикатурно накрашенные губы после каждой затяжки оставляли новую каемку помады. Грудясь в пепельнице, окурки казались трупами окровавленных жертв.
Народу в кафе в тот вечер было немного, и вскоре она подсела к нам за столик. Так и чудится, что я до сих пор – вместе с видением грустного букета искусственных цветов – слышу старомодный аромат ее духов. Вперемешку с табачным дымом.
Голоc тихий, почти неразборчивый под мелодии забытых шлягеров со старых грампластинок. Потом, узнав ее получше, я понял: она старается говорить негромко, потому что на повышенных тонах голос у нее внезапно срывается почти на пронзительный крик. Когда смеялась – а смеялась она часто, – то и дело заходилась кашлем.
Когда-то Курт Геррон был звездой, а теперь он — заключенный в концлагере. Известного артиста прямо из съемочного павильона отправили в гетто Терезиенштадта, где он должен в последний раз продемонстрировать свой талант — снять фильм, который изобразил бы земным раем унизительное существование евреев в гитлеровской Германии.Курту Геррону предстоит нелегкий выбор — если он пойдет против совести, то, возможно, спасет и себя, и свою жену Ольгу, которую любит больше жизни.В этом блестящем, трогательном романе Шарль Левински рассказывает трагическую историю своего героя, постоянно балансирующего между успехом и отчаянием, поклонением и преследованием.
Курт Вайлеман, журналист на пенсии, немного чудаковат, но он сразу почувствовал, что его коллега Феликс Дерендингер чем-то очень напуган. Спросить об этом он не успел: через час-другой после их встречи Дерендингер уже лежал мёртвый на берегу цюрихской реки Лиммат. Объявили, что это самоубийство, прыжок с высокой стены, хотя дистанция между стеной и прибрежной мощёной улочкой слишком велика для прыжка. Так считает и красивая молодая знакомая Дерендингера, с которой и Вайлеман был бы не прочь сблизиться.
Немецкий офицер, хладнокровный дознаватель Гестапо, манипулирующий людьми и умело дрессирующий овчарок, к моменту поражения Германии в войне решает скрыться от преследования под чужим именем и под чужой историей. Чтобы ничем себя не выдать, загоняет свой прежний опыт в самые дальние уголки памяти. И когда его душа после смерти была подвергнута переформатированию наподобие жёсткого диска – для повторного использования, – уцелевшая память досталась новому эмбриону.Эта душа, полная нечеловеческого знания о мире и людях, оказывается в заточении – сперва в утробе новой матери, потом в теле беспомощного младенца, и так до двенадцатилетнего возраста, когда Ионас (тот самый библейский Иона из чрева кита) убегает со своей овчаркой из родительского дома на поиск той стёртой послевоенной истории, той тайной биографии простого Андерсена, который оказался далеко не прост.Шарль Левински (род.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.
Острое социальное зрение отличает повести ивановского прозаика Владимира Мазурина. Они посвящены жизни сегодняшнего села. В повести «Ниночка», например, добрые работящие родители вдруг с горечью понимают, что у них выросла дочь, которая ищет только легких благ и ни во что не ставит труд, порядочность, честность… Автор утверждает, что что героиня далеко не исключение, она в какой-то мере следствие того нравственного перекоса, к которому привели социально-экономические неустройства в жизни села. О самом страшном зле — пьянстве — повесть «Дурные деньги».
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.