Каспийские легенды и сказки - [14]

— Хорошо. Ты говоришь, что тебя требует хан? Не езди к нему.

— Значит, ты требуешь моей смерти. Хану ничего не будет стоить привязать меня к хвосту дикой лошади, разметать мои кости по степи, посадить на кол. Неужели ты не слыхала от своего отца об этом хане?

— Знаю, что он зол, знаю, что все это может случиться, но тогда я, по крайней мере, буду уверена, что ты любил только одну меня. Верь, князь, за твою любовь я сумею заплатить! — при этом она так взглянула на него и так страстно затем обняла, что Данислан совсем потерял голову.

— Не еду! — вскричал он. — Будь, что будет!.. Но знай, княжна, что если я погибну, то причиной моей смерти будешь ты…

Княжна на мгновение задумалась.

— Слушай, Данислан, — сказала она. — Если ты не поедешь к хану, то можешь объявить меня своей невестой. Прогневается хан, я сама поеду к нему просить за тебя. Посмотрим, устоит ли он передо мною…

После этого разговора Данислан не один день угощал у себя послов хана, показывая вид, что собирается ехать к нему. Но перед их отъездом из аула бей притворился больным и обещал при выздоровлении сейчас же приехать к хану. Узнав о болезни бея, хан приказал оставаться ему на своем бугре, пока он его не позовет вторично…

Наступила осень. Начались ветры, дожди, туманы. Княжна заскучала и время от времени спрашивала служанок, не видал ли, не слыхал ли кто о черной девочке. Не над кем было княжне потешиться. Своим верным старухам-служанкам приказала во что бы то ни стало разыскать беглянку.

Крепко оберегал Сеит малютку. Было запрещено жителям аула говорить и упоминать о ней. Но нашелся злодей — Хеким (лекарь). Прельстившись обещанными подарками, он открыл княжне тайну, выдав при этом Данислана. Княжна рассвирепела.

— Данислана-изменника я напою соленой водой, а его черную красавицу отдам на обед коршунам. Но ты, доносчик, можешь рассказать об этом князю и помешать мне… Так вот тебе! — и с этими словами в ее руке блеснул кривой кинжал, который она мгновенно вонзила в горло Хекима.

В этот вечер княжна приказала служанкам не зажигать огня на бугре. Данислан дивился. Прошло еще несколько дней, а огонька все не появлялось. Напала на бея страшная тоска. Ходит он на своем бугре, как помешанный. Горевала с ним и черная девочка. Она предчувствовала недоброе. Не сомневаясь в этом, стала просить Сеита дать ей хорошего коня.

— На что тебе он? — спросил Сеит, удивившись необычной просьбе.

— Хочу поехать на берег, посмотреть оттуда на Князь-бугор, — ответила она.

Черная девочка вскочила в седло и поскакала на Князь-бугор, все дальше и дальше, к берегу моря, к зарослям камыша.

Прошел день, а девочка не возвращалась. С трудом достигнув противоположного берега, она соскочила с лошади и быстро скрылась в густой и высокой траве возле самых кибиток…

Долго прислушивалась она к говору жителей аула… Успокоившись, уже хотела вернуться на Князь-бугор, как вдруг увидела, что из кибитки княжны вышли самые преданные ей старухи и пошли к месту, где обычно зажигался призывный огонь. Пользуясь темнотою, девочка поползла следом. Она увидела, что старухи остановились на берегу моря, осмотрелись кругом и, вынув из-под покрывал ураки (серпы), начали резать камыш и чакан и связывать в снопы. Затем старухи связали из снопов камыша плот и начали насыпать на него землю. Выровняв ее, они наложили сверху сухого камыша. Зажгли его, и стали спускать плотик на воду. Черная девушка поняла все, и ужас сковал ее члены.

Долгожданный огонек увидел Данислан.

— Сеит, Сеит! — крикнул он. — Скорее коня!

— Князь, я тоже вижу огонь, да только что-то не такой, как прежде, и не там будто горит. Ты хочешь плыть туда? Смотри, какая буря. Погибнешь, князь, останься лучше.

Но Данислан уже оседлал Кара-ата и помчался к берегу моря. Кара-ат остановился у воды, понюхал и вдруг шарахнулся назад. Удар плетью заставил коня броситься в волны. Каждую минуту ночь становилась темнее, ветер бешено ревел, угоняя воду от бугров далеко в открытое море.

Давно уже не видно Данислана, а Сеит, стоя на своем бугре, видел вдали только огонек. «А ведь огонь-то плывет в море, а князь, верно, прямо держит на него… Пропал он, если этого не заметит… А если заметит… воротится назад, то в такой адской темноте он не найдет и своего бугра». Сеит тотчас же развел костер на лбище Князь бугра.

Плывет Данислан-бей, не обращает внимания ни на бурю, ни на волны. Слышит бей в стороне какой-то крик, но свист ветра и шум морских валов заглушает его. Данислан подумал, что крик почудился ему, и продолжал плыть все далее и далее, не сводя глаз с заветного огня. На мгновение ветер как будто затих. Бей отчетливо расслышал слово: «Подожди, подожди…»

Вновь налетел сильный шквал, а Данислан подумал, что, видно, жители Адаматова аула переговариваются между собой, возвращаясь с охоты.

Долго плыл бей. Кара-ат устал. Стал тяжело дышать, а огонь все еще был далеко. Вдруг слышит бей, как около него кто-то сказал: «Господин!». В этот момент Кара-ат погрузился в воду до самых ушей. Вынырнул и, выбиваясь из сил, снова поплыл дальше. Оглянулся Данислан назад и видит: далеко, далеко над волнами блестит не то звезда, не то другой огонек. Не поймет бей, что бы все это значило. А буря ревет, как разъяренный зверь. Волны, как горы, ходят вокруг. Плывет Данислан… прозяб до костей, а его добрый конь совсем изнемог. Берега все нет и нет. Сверкнула молния и осветила вокруг одно бушующее море. Помутились зоркие очи бедного князя, и, как плети, повисли его сильные руки…