Каштановый человечек - [139]

Рассказ его доставляет ей больше страданий, нежели боль в руке. Роза рыдает и чувствует, что грудная клетка у нее вот-вот разорвется.

– Это была вторая глава. А теперь мы снова устроим перерыв. Ты побудешь без сознания не дольше, чем в первый раз, – ведь у меня, как бы там ни было, не целый день впереди.

Он ставит синее ведерко под ее правую руку. Роза умоляет его прекратить, но вместо слов произносит какие-то нечленораздельные звуки. Инструмент снова жужжит, полотно пилы приходит в движение, и когда оно опускается на ее запястье, Роза опять заходится в крике. Тело ее выгибается в сторону потолка, когда, скользнув по косточке, пила попадает во впадинку и врезается в мякоть. Боль безумная, и она не проходит, хотя инструмент перестает жужжать и вращаться. Слабые крики Розы перекрывают завывания противоугонной сигнализации, и именно эти звуки заставляют его прекратить операцию. Не выпуская из рук пилы, он поворачивается к мониторам на противоположной стене. Роза тоже старается взглянуть на них. На одном из них угадывается какое-то движение – и она понимает, что на мониторы транслируется изображение с камер наружного наблюдения. В кадр попадает какой-то далекий объект, может быть, автомобиль. И это последнее, о чем она подумала, прежде чем опять наступил мрак.

117

От напряжения кровотечение из раны на голове не прекращается, и кровь заливает лицо Тули́н. Чтобы не случился обморок, ей приходится глубоко втягивать в себя воздух. Голова у нее обмотана клейкой лентой так небрежно, что дышать она может только одной ноздрей, но руки у нее связаны, и сорвать ленту она не имеет возможности. Тули́н лежит на боку в багажнике в кромешной темноте и, слегка отдышавшись, снова упирается коленями в то место, где, по ее преположению, находится замок. Все мышцы у нее напряжены, затылком и плечами она упирается в переднюю стенку. Не оставляя усилий, вновь и вновь жмет на замок, а из носа у нее текут сопли пополам с кровью. Замок, однако, не поддается. Зато какой-то шурупчик больно врезается в ссадину под коленкой. От недостатка воздуха силы быстро покидают ее, и она сдается, прекращает борьбу с замком и судорожно втягивает в себя воздух.

Тули́н представления не имеет, сколько времени провела в багажнике. В последние минуты до нее доносились пронзительные звуки какого-то включенного электроприбора и одновременно женские крики, и эти минуты показались ей целой вечностью. Хотя крики придушенные, точно у женщины заклеен рот, и звук доходит до Тули́н, словно через вентиляционный канал, ей кажется, что никогда ранее она не слышала таких душераздирающих воплей. Если б у нее не были связаны руки, она заткнула бы уши, в том числе и по той причине, что прекрасно понимает, почему женщина так жутко кричит.

* * *

Придя в себя, она довольно долго не могла понять, где находится, потому как вокруг стояла кромешная тьма. Однако, ощутив холодные металлические стенки по бокам и крышку над собой, Тули́н догадалась, что, скорее всего, очутилась в багажнике машины; по-видимому, той, на которой они с Генцем сюда приехали. Когда лес неожиданно расступился и они вырулили на двор усадьбы, Найя первым делом обратила внимание на само здание с двумя флигелями. Она вылезла из машины на нетронутый снег, краем глаза отметила гигантские каштаны, обрамляющие территорию усадьбы, и, увидев надпись над входной дверью, сразу же достала пистолет. Дом с соломенной крышей на первый взгляд показался ей темным и негостеприимным. Она подошла ближе, сработали световые сенсоры, загорелись лампы подсветки фасада, и Тули́н увидела купольные камеры видеонаблюдения. Дверь главного входа оказалась запертой, в самом доме никого и ничего разглядеть не удалось, но она ни на миг не сомневалась, что они приехали в нужное им место.

Тули́н отправилась вокруг дома в поисках другого способа проникнуть в здание, но успехом они не увенчались. Она уже собиралась разбить одно из окон первого этажа и через него пролезть внутрь, как вдруг подошедший сзади Генц сказал, что нашел ключ под ковриком перед дверью главного входа. Чему она даже не удивилась, ведь сама думала заглянуть туда. Так или иначе, они вошли в дом. Тули́н сделала это первой, и уже в прихожей почувствовала запах лака и свежеобструганных досок, как будто дом только что отстроили и никто там еще не жил. Но стоило ей подойти к печке в том углу гостиной, который было не разглядеть со двора, стало понятно, что жилище вполне себе обитаемо. На белом рабочем столе расположились два ноутбука, электронное оборудование, мобильные телефоны, ваза с каштанами, планы каких-то участков в горизонтальной проекции, стеклянные колбы и лабораторные инструменты, а возле стола на полу стояли две металлические канистры. На стене над столом – фотографии Лауры Кьер, Анне Сайер-Лассен и Йесси Квиум. Выше висит фото Розы Хартунг, а также сделанные, похоже, любителем снимки самой Тули́н и Хесса.

Мороз пошел у нее по коже, когда она увидела фотографии. Тули́н сняла пистолет с предохранителя, приготовившись к обыску остальной части здания, и за отсутствием своего мобильника попросила Генца немедля позвонить Нюландеру и сообщить ему об их находке.