Карусели над городом - [22]

– Ничего я не знаю, – сказала Ефросинья Дмитриевна, хотя прекрасно знала и это. – Мне вот никто не помогает, одна на всю школу.

– А в школе больше никого нет?

– Кто ж тут сейчас может быть? И не пущу никого. И учителя твоего не пущу. Вам бы только топтать. Вон, пожарник только что ушел, шлялся тут по чистому, наследил хуже медведя. Теперь ты будешь топтать?

– Тогда я не пойду, – сказал Борис.

– Ладно уж, иди, только ноги вытри.

Но задача была выполнена, идти наверх не имело смысла.

– До свидания, – сказал Борис, направляясь к выходу.

– Борька, – пригрозила вдогонку Ефросинья Дмитриевна, – я матери-то скажу.

– Что вы скажете? – спросил Борис от двери.

– А вот... это самое...

– Не говорите, пожалуйста, – попросил Борис.

– Чего не говорить? – с интересом спросила Ефросинья Дмитриевна.

– А вот... это самое...

Борис вышел, оставив Ефросинью Дмитриевну без последнего слова. Неуместная эта шуточка еще отольется двоим заговорщикам, ибо неясное, крошечное подозрение зародилось в голове Ефросиньи Дмитриевны. Что за подозрение, она не знала сама. Просто возникла и связалась в уме цепочка: Борис – кабинет – Алексей Палыч – пожарный инспектор.

После условного стука дверь в подвал отворилась, и Борис увидел растерянного Алексея Палыча, который молча посторонился, пропуская Бориса.

Лаборатория выглядела так, будто в ней повеселилась парочка обезьян. На столе и под столом валялись перепутанные провода. Из приборов на столе была сложена башня, грозившая вот-вот развалиться; инструменты, раньше аккуратно развешанные над верстаком, теперь были разбросаны по полу; даже шкаф был сдвинут со своего места.

Но все это было не главной новостью.

Возле стола стоял мальчик лет восьми, почти ровесник Сереги. Он был закутан в одеяло, молча наматывал на палец кусок провода и изредка шмыгал носом. На лице его застыла обида.

– Опять вырос, – сокрушенно сказал Алексей Палыч.

– Ты зачем все это наделал? – сурово спросил Борис.

– Я играл.

– Разве приборы для игры?

– Мне Палыч уже говорил, – мальчик тяжело вздохнул. – Теперь ты говоришь. Я не знал...

– Мы тоже не знали, что ты вырастешь.

– Разве я вырос? – спросил мальчик.

– Ты что, смеешься?

– Разве нужно смеяться? – спросил мальчик.

– Перестань дурака валять!

– А ты не поздоровался. Мне Палыч говорил, что, когда приходишь, всегда нужно здороваться.

Борис мельком взглянул на учителя. Тот пожал плечами.

– Ну, привет, привет, – усмехнулся Борис. – Что еще скажешь?

– Привет, – дружелюбно сказал мальчик. – Ты только не говори так громко. Мне это почему-то неприятно.

– Почему-то? – иронически переспросил Борис.

– Да, – серьезно ответил мальчик. – Только я не знаю почему.

Алексей Палыч положил Борису на плечо руку.

– Боря, – сказал учитель, – ты все-таки с ним помягче. Ты не забывай, кто он.

– Алексей Палыч! – возмутился Борис. – Что ж, так всегда будет?! Он будет все ломать, а его – по головке? Если бы я столько наломал!..

– Ты и ломал, – сказал Алексей Палыч. – Пылесос, например.

– Правильно, – согласился Борис. – Но сколько мне было лет – и сколько ему.

– А сколько ему? – спросил Алексей Палыч.

– Сколько тебе лет? – спросил Борис.

– Не знаю. А сколько нужно?

Борис ничего не ответил, только вздохнул – усталым таким, родительским вздохом. Он был очень сердит в эту минуту. Ведь столько труда затрачено на лабораторию. Его личного труда и его выдумки. И тут появляется какой-то дурачок с какой-то дурацкой планеты и наводит свои порядки, вместо того чтобы подарить летающую тарелку или хотя бы лучевой пистолет. Правда, мальчишка не спорит и выглядит виноватым, но это почему-то злит еще больше. Не будь здесь Алексея Палыча, космический гость получил бы пару затрещин.

Воспользовавшись минуткой молчания, Алексей Палыч вытащил из портфеля булочки, сосиски и протянул их мальчику.

– На, поешь.

Мальчик взял одну булочку.

– Когда тебе что-то дают, нужно говорить "спасибо", – сказал Борис.

– Спасибо, – повторил мальчик и завертел булочку в руке, не зная, что с ней делать.

– Кусай, – сказал Алексей Палыч и щелкнул зубами, показывая, как нужно обращаться с булочкой.

Мальчик откусил кусочек, проглотил и положил булочку на стол.

– Не хочу.

– Ты что, вообще никогда не ешь? – спросил Борис.

– Я могу. Но я не хочу.

– Хочу, не хочу – это все на твоей планете осталось, – строго сказал Борис. – У нас нужно есть.

Мальчик, морщась, проглотил и булочки и сосиски. И лицо его, пока он ел, снова чем-то напомнило Борису брата Серегу, когда тот попадал в безвыходное положение.

– А теперь, – сказал Борис, – давай наводить порядок. Ты будешь все ставить на место, как было. Чего не понимаешь, спрашивай. Мы тебе поможем. Так, Алексей Палыч?

– Так, так... – согласился Алексей Палыч, глядя на Бориса внимательно, будто открыл в нем что-то новое. – Так, давай попробуем.

Пока лаборатория принимала нормальный вид, в ней ничего интересного не произошло.

Но в это время поблизости происходили другие события, от которых и в лаборатории скоро станет интересно.

Дело в том, что разведка Бориса оказалась точной только наполовину: пожарный инспектор на самом деле ушел из школы, но он собирался в нее вернуться.