Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле - [206]

— Ваша взяла, джентльмены, — сказал он. — Не мне тягаться с вами. У меня были причины вести себя подобным образом.

— Не сомневаемся, — вставил Рейс.

— Я открою их при условии, что это останется между нами.

— Можете не сомневаться, что мы поведем себя должным образом. Но заведомо я ничего не могу обещать.

— Ладно, — вздохнул Пеннингтон. — Скажу начистоту. В Англии затеялись скверные дела. Я забеспокоился. От переписки — какой толк? Выход один: ехать и смотреть самому.

— Что вы называете скверными делами?

— У меня появились основания думать, что Линит обманывают.

— Кто же?

— Ее английский адвокат. Такими обвинениями так просто не бросаются. Я решил поехать туда и самолично во всем разобраться.

— Это заслуживает всяческих похвал, но к чему этот маленький обман с письмом, которое вы будто бы не получали?

— А что было делать? — Пеннингтон развел руками. — Как свалиться молодоженам на голову — и не открыть своих карт? Я подумал, что лучше будет разыграть случайную встречу. Потом я ничего не знал про ее мужа. Он вполне мог участвовать в этом мошенничестве.

— Ваши действия, таким образом, были продиктованы самыми бескорыстными побуждениями, — сухо сказал полковник Рейс.

— Правильно, полковник.

Помолчали. Рейс бросил взгляд на Пуаро. Тот подался вперед.

— Мосье Пеннингтон, — сказал он, — мы не верим ни единому вашему слову.

— И черт с вами. Чему вы, интересно, поверите?

— Мы поверим тому, что замужество Линит поставило вас в затруднительное финансовое положение; что вы самым срочным образом стали искать способ выбраться из своих неприятностей — выиграть время, другими словами; что с этой целью вы старались заполучить от мадам Дойл подпись на неких документах — и потерпели неудачу; что, прогуливаясь по вершине утеса в Абу-Симбеле, вы раскачали и столкнули вниз валун, который чудом не прихлопнул кого надо.

— Вы сошли с ума.

— Мы поверим тому, что на обратном пути сложились сходные обстоятельства — другими словами, представилась возможность устранить мадам Дойл в такой момент, что ее смерть наверняка припишут кое-кому другому. И мы уже не просто уверены — мы знаем, что из вашего револьвера была убита женщина, готовая назвать имя человека, которого она обоснованно считала убийцей и Линит Дойл, и горничной Луизы.

— Дьявольщина! — Зычный выкрик Пеннингтона прервал поток красноречия Пуаро. — Чего вы добиваетесь? Вы совсем сошли с ума? Какие у меня могут быть мотивы? Ведь я не получу денег Линит, они отойдут ее мужу. Почему вы к нему не вяжетесь? Он от этого выигрывает, не я.

Рейс холодно ответил:

— В тот вечер Дойл безвыходно сидел в салоне, пока ему самому не прострелили ногу. То, что после этого он не мог сделать и шагу, подтверждают доктор и сиделка — свидетели незаинтересованные и заслуживающие доверия. Саймон Дойл не мог убить свою жену. Он не мог убить Луизу Бурже, и ясно как божий день, что он не убивал миссис Оттерборн. Вы знаете это не хуже нас.

— Я знаю, что он не убивал Линит. — Пеннингтон держался уже спокойнее. — Я только спрашиваю, зачем вязаться ко мне, когда я ничего не выигрываю от ее смерти.

— С этим, любезнейший, — мурлычащим голосом завел Пуаро, — можно поспорить. Линит была проницательнейшей деловой дамой. Ока досконально знала свое хозяйство и быстро находила любой непорядок. Получив доступ к своей собственности, для чего ей всего-навсего надо было вернуться в Англию, она бы сразу заподозрила неладное. Но тут она умирает, ее состояние, как вы только что заметили, наследует ее муж — и это существенно меняет картину. Сверх того, что его жена была богатой женщиной, Саймон Дойл не имеет никакого представления о ее делах. У него простой, доверчивый характер. Легче легкого подсунуть ему запутанные отчеты, похерить реальный итог в столбцах цифр и отсрочить имущественные распоряжения, сославшись на юридические формальности и недавний кризис. Я думаю, что для вас имеет громадное значение, с кем иметь дело — с мужем или женой.

Пеннингтон пожал плечами.

— Ваши мысли — бредовые.

— Время покажет.

— Что вы сказали?

— Я сказал: время покажет. Дело идет о трех смертях. О трех убийствах! Закон потребует тщательнейшим образом вникнуть в состояние дел мадам Дойл.

Он увидел, как у его visa-vis[356] опали плечи, и понял, что победил. Подозрения Джима Фанторпа были выстроены не на песке.

Пуаро продолжал:

— Игра проиграна. Блефовать бесполезно.

— Вам не понять, — пробормотал Пеннингтон. — Никакой аферы тут нет. Это кризис виноват, на Уоллстрит совсем ума решились. Но я подстраховался. В июне, даст Бог, все будет о'кей.

Трясущимися пальцами он взял сигарету, но так и не раскурил ее.

— Вероятно, — в задумчивости протянул Пуаро, — камень просто ввел вас в искушение. Вы полагали, что вас никто не видит.

— Случайность! — вскричал Пеннингтон. — Уверяю вас, это была случайность! — Он тянул к ним подергивающееся лицо со стылыми от ужаса глазами. — Я споткнулся и упал на него. Говорю вам, это была случайность.

Те двое не отвечали.

И снова Пеннингтон взял себя в руки. Сломленный человек, он не желал складывать оружие. Поднявшись, он направился к двери.

— Вы не пришьете мне этого, джентльмены. Это была случайность. И не я стрелял в нее, слышите? Этого вы тоже мне не пришьете.