Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле - [185]

— Кто меня видел?

— Мисс Ван Шуйлер.

— Мисс Ван Шуйлер? — В ее голосе звучало непритворное удивление.

— Мисс Ван Шуйлер говорит, что она выглянула из своей каюты и увидела, как вы бросаете что-то за борт.

— Это гнусная ложь, — объявила Розали ясным голосом. Потом, как бы вдогонку пришедшей мысли, Она спросила: — А во сколько это было?

— В десять минут второго, мадемуазель, — ответил на ее вопрос Пуаро.

Она вдумчиво кивнула.

— А что-нибудь еще она видела?

Пуаро с интересом смотрел на нее, поглаживая подбородок.

— Еще, — ответил он, — она кое-что слышала.

— Что она слышала?

— Кто-то передвигался в каюте мадам Дойл.

— Понятно, — обронила Розали.

Теперь ее лицо было мертвенно-бледным.

— Так вы настаиваете на том, что ничего не бросали в воду, мадемуазель?

— Да с какой стати я буду бегать по палубе среди ночи и бросать в воду что бы то ни было?

— Причина может быть самая невинная.

— Невинная? — отозвалась девушка.

— Именно так я сказал. Понимаете, мадемуазель, этой ночью действительно кое-что выбросили за борт, и это была далеко не невинная вещь.

Рейс молча развернул перед ней бархат, открыл содержимое свертка.

Розали Оттерборн в ужасе отпрянула.

— Из этого — ее убили?

— Да, мадемуазель.

— Вы думаете, что я это сделала? Это совершенная чушь! С какой стати мне убивать Линит Дойл? Мы даже не знакомы с ней.

Она рассмеялась и презрительно вздернула голову.

— Смешно говорить об этом.

— Не забывайте, мисс Оттерборн, — сказал Рейс, — что мисс Ван Шуйлер готова присягнуть, что отчетливо видела ваше лицо — была луна.

Розали снова рассмеялась.

— Готова присягнуть? Пусть очки сначала протрет. Она не меня вздела. — Розали помолчала. — Могу я теперь идти?

Рейс кивнул, и Розали Оттерборн вышла.

Мужчины обменялись взглядами. Рейс закурил.

— Вот так. Полное противоречие. Кому же верить?

Пуаро покачал головой.

— Я подозреваю, что ни та, ни другая не говорят всей правды.

— Проклятая наша работа, — сокрушенно сказал Рейс. — Бывает, люди утаивают правду по глупейшей причине. Что делаем дальше? Продолжаем с пассажирами?

— Я полагаю — да. Всегда полезно придерживаться порядка и системы.

Рейс кивнул.

За дочерью последовала миссис Оттерборн в пестром батиковом размахае. Она подтвердила заявление Розали о том, что обе легли около одиннадцати. Сама она ничего примечательного ночью не слышала. Она не могла сказать наверняка, выходила ночью Розали или не выходил. Относительно хе убийства она обнаружила желание поговорить подробнее.

— Crime passionel?[327] — воскликнула она. — Первобытный инстинкт — убить! — об руку с половым инстинктом. Эта Жюоага, в чьих жилах течет жаркая, наполовину романская кровь, повинуясь глухому позыву естества, прокрадывается с револьвером в руке…

— Жаклин де Бельфор не убивала мадам Дойл. Это мы знаем наверное. Это доказано, — объяснил Пуаро.

— Тогда — ее муж, — отразила удар миссис Оттерборн. — Жажда крови и половой инстинкт — вот вам и преступление на сексуальной почве. Известна масса случаев.

— Мистеру Дойлу прострелили ногу, он не мог передвигаться, у него задета кость, — объяснил полковник Рейс. — Доктор Бесснер провел с ним всю ночь.

Миссис Оттерборн приуныла. Ее мысль, не сдаваясь, искала дальше.

— Ну конечно! — сказала она. — Какая я глупая. Это мисс Бауэрз.

— Мисс Бауэрз?

— Ну естественно! Психологически это совершенно ясно. Репрессия! Подавленная девственность. А тут, как красная тряпка, эти страстно любящие друг друга молодожены. Она, конечно, она! Известный тип: сексуально непривлекательная, закоснело порядочная. В моей книге «Бесплодная лоза»…

Полковник Рейс деликатно прервал:

— Вы очень помогли нам своими догадками, миссис Оттерборн. Нас торопят другие дела. Весьма вам признательны.

Он вежливо проводил ее до двери и вернулся, вытирая пот со лба.

— Какая же противная женщина! Бр-р! Как это на нее никто еще не поднял руку?

— Это никогда не поздно, — успокоил его Пуаро.

— Тут был бы хоть какой-то смысл. Кто у нас остался? Пеннингтон — его прибережем на закуску, я считаю. Ричетти, Фергюсон.

Синьор Ричетти был говорлив и возбужден.

— Какой ужас — какая низость — такая молодая, такая красивая — поистине бесчеловечное преступление!

Синьор Ричетти выразительно вздымал руки.

Он без запинки ответил на все вопросы. Он лег рано — очень рано. Фактически сразу после ужина. Немного почитал — очень интересная, совсем свежая брошюра «Prahistorische Forschung in Kleinasien»[328], бросает совершенно новый свет на гончарное дело в Анатолийских предгорьях[329].

Не было одиннадцати, когда он выключил свет. Нет, выстрела он не слышал. И звука хлопнувшей пробки — тоже. Единственное, что он слышал, но это позже, глубокой ночью, — он слышал всплеск, большой всплеск — прямо у него под иллюминатором.

— Ваша каюта на нижней палубе по правому борту — так?

— Да-да. Большой такой всплеск. — Он показал руками.

— Вы можете сказать, в какое время это было?

Синьор Ричетти задумался.

— Я уже спал — час, два, три? Наверное, два часа я спал.

— Минут десять второго подойдет?

— Да, очень может быть. Ах, какое ужасное преступление — какое бесчеловечное… Такая очаровательная женщина…

Размахивая руками, синьор Ричетти ушел.