Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле - [181]

Глава 14

Наблюдательность не подвела Эркюля Пуаро. На столике у постели Линит Дойл не было жемчуга.

Луизе Бурже велели посмотреть вещи Линит. По ее докладу выходило, что все на своих местах. Пропал только жемчуг.

Когда они вышли из каюты, ожидавший стюард сказал, что завтрак подан им в курительную.

На палубе Рейс задержался и поглядел на воду.

— A-а, я вижу, вас посетила мысль, мой друг.

— Да. Когда Фанторп упомянул, что будто бы слышал какой-то всплеск, мне вдруг припомнилось, что я тоже проснулся ночью от какого-то всплеска. Ведь вполне возможно, что после убийства преступник выбросил револьвер за борт.

— Вы действительно считаете это возможным? — раздумчиво спросил Пуаро.

Рейс пожал плечами.

— Просто предполагаю. В каюте миссис Дойл его нет. Уж как я его искал!

— Тем не менее, — сказал Пуаро, — невероятно, чтобы его выбросили за борт.

— Тогда где он?

Пуаро ответил в раздумье:

— Если его нет в каюте мадам Дойл, то, логически рассуждая, он может быть только в одном месте.

— Где же?

— В каюте мадемуазель де Бельфор.

Также задумавшись, Рейс сказал:

— Понятно…

Вдруг он встал.

— Ее сейчас нет в каюте. Может, пойти посмотреть?

Пуаро покачал головой.

— Не суетитесь, мой друг. Его могли еще не подложить.

— А если прямо сейчас устроить повальный обыск на пароходе?

— Так мы раскроем свои карты. Нам нужно работать очень осторожно. Наше положение очень деликатное. Давайте обсудим ситуацию за завтраком.

Рейс согласился. Они прошли в курительную комнату.

— У нас, — сказал Рейс, налив себе чашку кофе, — есть два ключика. Первый — исчезнувший жемчуг; второй — этот Флитвуд. Что касается жемчуга, то налицо вроде бы кража, но… не знаю, согласитесь ли вы со мной…

— Неподходящий момент для нее? — вставил Пуаро.

— Вот именно. Кража жемчуга в таких обстоятельствах влечет за собой обыск всех пассажиров и экипажа. Как рассчитывал похититель ускользнуть со своей добычей?

— Может, он сошел на берег и сунул нитку в какой-нибудь мусор.

— Ночью по берегу ходит вахтенный.

— Значит, вариант не проходит. А может, убийство должно было отвлечь внимание от кражи? Нет, не годится, ни в какие ворота не лезет. А если допустить, что мадам Дойл проснулась и увидела вора?

— А вор ее застрелил? Но она спала, когда ее застрелили.

— Значит, тоже не проходит… Знаете, у меня есть мыслишка насчет жемчуга — хотя… нет, это невозможная вещь. Потому что жемчуг не должен исчезнуть, если моя мысль верна. Скажите, что вы думаете о горничной?

— У меня возник вопрос, — сказал Рейс, — не знает ли она больше, чем сказала.

— A-а, у вас тоже сложилось такое впечатление.

— Девица не из приятных, конечно, — сказал Рейс.

Эркюль Пуаро кивнул.

— Да, не вызывает доверия.

— Думаете, она имеет отношение к убийству?

— Нет, я бы не сказал.

— Тогда — к краже жемчуга?

— Это — скорее. Она очень недолго прослужила у мадам Дойл. Может, она связана с бандой, которая специализируется на краже драгоценностей. В таких делах часто фигурирует горничная с превосходными рекомендациями… Жаль, в нашем положении мы не можем добыть необходимую информацию. Впрочем, эта версия не вполне меня удовлетворяет… Жемчуг — ah, sacre[322], она должна быть верной, моя мысль! Но тогда каким же безумцем… — Он оборвал себя.

— Как быть с Флитвудом?

— Его надо расспросить. Может, все сразу разъяснится. Если Луиза Бурже говорит правду, у него есть конкретный повод для мести. Он мог слышать перепалку между Жаклин и мосье Дойлом, мог, когда их уже не было в салоне, скользнуть туда и завладеть револьвером. Да, все это вполне возможно. И эта буква «Ж», написанная кровью, — на такое способна простая, грубоватая натура.

— Получается, это тот, кого мы ищем?

— Да… только… — Пуаро потер переносицу и, дернув щекой, продолжал: — Знаете, я отдаю отчет в своих слабостях. Обо мне сказали как-то, что я люблю усложнять. Решение, которое вы предлагаете, слишком простое, слишком легкое. Мне не верится, что все вот так и случилось. Но, может быть, это мой предрассудок.

— Давайте-ка вызовем этого парня.

Рейс позвонил и распорядился. Потом он спросил:

— А другие… варианты?

— Их много, мой друг. К примеру, этот американский опекун.

— Пеннингтон?

— Да, Пеннингтон. На днях я был свидетелем любопытной сценки. — Он пересказал случившееся Рейсу. — Это о многом говорит. Мадам хотела прежде прочесть документ — и уже потом подписать. Тогда он откладывает дело на другой день. И тут муж подает очень важную реплику.

— Что он сказал?

— Он говорит: «Я никогда не читаю. Подписываю, где скажут». Вы понимаете важность такого заявления? И Пеннингтон понял. Я увидел это по его глазам. Он взглянул на Дойла как прозревший человек. Вообразите, мой друг: вы становитесь опекуном дочери чрезвычайно богатого человека. Допустим, вы пускаете эти деньги в оборот. Я знаю, про это пишут во всех детективных романах, но вы читаете об этом и в газетах. Такое случается, мой друг, случается.

— Я не спорю, — сказал Рейс.

— Допустим, у вас еще достаточно времени, чтобы хорошо нажиться на этих махинациях. Ваша подопечная — несовершеннолетняя. И вдруг она выходит замуж. Все моментально выходит из-под вашего контроля. Катастрофа! Но еще не все потеряно. У новобрачной медовый месяц. Станет она думать о делах! Сунуть с документами лишнюю бумагу, получить рассеянную подпись… Но не такова была Линит Дойл. Она была деловой женщиной, и никакой медовый месяц не мог сбить ее с толку. А тут встревает муж со своим замечанием, и перед несчастным забрезжил свет. Умри Линит Дойл — и ее состояние перейдет к мужу, а с ним будет просто управиться; у такого хитреца, как Эндрю Пеннингтон, он будет ходить по струнке. Говорю вам, mon cher полковник, я буквально прочел эту мысль в его глазах. «Если бы пришлось иметь дело с Дойлом…» Вот он о чем задумался.