Картограф - [42]

- И откуда ты такой криворукий только взялся? - сказал старик. - Кто ж так трет? Ручки свои белые жалеешь? Ты посмотри на него!

- Хватит, - Филя бросил тряпку и поднялся. - Сами трите! Хотите наказать - сдайте в полицию. Унижать себя я не позволю.

Старик заохал.

- Вот гордыня-то! Не тебе, картограф, на меня огрызаться. Ты ведь за книгой пришел? Ну, давай-ка, попляши, потешь старика. Давно ко мне не заглядывали, стосковался весь.

- Оставьте его в покое, - попросил Витя, бледный, как полотно. - Отпустите нас, мы больше не придем.

- Ой ли? - сказал старик. - Придете, и еще не раз. Вашего брата только пусти, каждый день ходить повадится. Книгу вам дать или пинка под зад?

Филя стиснул зубы.

- Только попробуйте!

- Неужели на старика руку поднимешь? Вот сучонок! Домой ко мне ворвался, бесов напустил, навонял, натоптал, да еще и ударить хочешь? Вот молодежь пошла, никакого удержу не знают!

Ярость взмыла в Филе под самое темя. Он развернулся на каблуках и пошел к двери. Что-то больно ударило его между лопаток, да так, что он опять грохнулся, едва не расцарапав нос. Оглянулся - книга.

- Бери! Ты ведь за этим пришел?

Филя схватил книгу и машинально открыл ее. Все страницы были черные, как будто их натерли ваксой! В изумлении он посмотрел на старика.

- Чего уставился? - грозно сказал старик. - Губить тебя не буду, грех это. Ты сам себе нарисуешь погибель. Бери и проваливай. И ты тоже, расселся тут, понимаешь.

- Так вы же сами позвали, - пролепетал Витя, вставая.

- Ничего не знаю! Убирайтесь и больше не приходите! Пошли, пошли отсюда.

Витя и Филя кинулись к выходу. Задвижка поползла вверх, дверь со скрипом отворилась, и они очутились на улице. Их подхватил снежный вихрь, поволок за собой, прочь от избы, где тотчас же потух огонь, словно никогда и не возгорался. Дверь закрылась, и на нее чудесным образом вернулся замок. Витя и Филя прыгнули в автомобиль и рванули с места, уже не боясь поднять шум.

- Кто это был? - в ужасе спросил Филя, баюкая раненную руку.

- Чернокнижник! - сказал Витя и посмотрел на него страшными глазами. - Как мы живые от него ушли?

Филя погладил след на коже, оставленный ланцетом.

- Он не собирался нас убивать.

На него вдруг снизошло спокойствие. Исчез дробящий душу страх. Так бывает, когда досыта наплачешься и плывешь по мыслям в полузабытьи, только глаза чуть чешутся и надо бы носовой платок.

- Ха, не собирался! Как он тебя полоснул - чик, чик! Я думал - все, конец тебе.

- Я крепкий. Меня просто так не возьмешь.

- Ты не понимаешь, о чем говоришь. Чернокнижник любого в бараний рог скрутит. Рассказывали, зашел однажды к такому паренек - вот как мы с тобой - вернулся домой без глаз, в боку дыра огромная, неделю его лихорадка трепала, и все, нет человека.

- Ты сам этого парня видел?

- Да нет же - рассказывали.

- А не бредни ли это, часом?

- Знаешь что, - разозлился Витя. - Раз ты такой смелый, давай повернем назад, попросишь у него еще книжонок. Там их много, целый шкаф! Давай!

- Не кипятись, - сказал Филя, доставая книгу и рассматривая ее в приглушенном свете приборов. - Я тоже сильно испугался. Когда он меня за рукав потянул, думал, поседею.

- Ты и так седой, - пробурчал Витя.

А Филя упорно продолжал:

- Он с нами играл, как кот с мышью. Сытый такой кот. А что он, в сущности, сделал? Пустил мне кровь? Я привычный, от этого не умру - смотри, даже следа почти не осталось. Ни шрамика, ничего. И главное, книгу дал.

- Не ту! - взвыл Витя. - Ты видел, что он нам подсунул, гад?

- А что? - спросил Филя, разглядывая листы.

- Как ты на этом будешь рисовать? Все черное, как африканская негра! Снегом намалюешь?

- Может, и снегом, - уклончиво сказал Филя. Он нутром чуял, что правильную книгу дал им старик, только как ей воспользоваться, пока не ясно. - А кто такой этот чернокнижник? Священник?

Витя поморщился, как будто отведал лимона.

- Нет, не священник, они беспоповцы. Сами себе поют, сами детей крестят. Он у них за старшого. Чуть что случись - к нему. И святые книги только он открывать может, остальные его слушают и запоминают. Им нельзя писать на бумаге, она вроде как от нечистого. Был тут шорох: приехал к ним губернатор, разбирался, почему они детей в школу не пускают. А они: так, мол, и так, не желаем, чтоб в детишек через учебники змий заселился. Что с ними только не делали - и стращали, и штрафом грозили, и от питанья отрезали - ничего не проняло. Вся деревня безграмотная, юс от ятя не отличат.

Филя молча смотрел в окно. Они въехали в спящее Малярово. Залаяли собаки, одна кинулась под колеса, бешено оскалив белые клыки. Витя притормозил, опустил стекло и выругал ее последними словами.

- А может, потому они и не читают, что все книги у них черные? - задумчиво произнес Филя. - Старик вымарывает их, чтобы никто не смог.

- Ребята говорили, у них мужики с мужиками живут, - вдруг сказал Витя, словно сообщал великую страшную тайну.

- При чем тут это? - раздраженно спросил Филя.

- Уроды они. Огнем их выжечь, вот что!

- Ну-ну.

Подъехали к дому. Стараясь не шуметь, выбрались из автомобиля, проложили новый след по заметенной тропе. Ворота еле открылись, перед ними неожиданно нарос сугроб. От скрипа в сарае всполошились куры, в кухне включился свет. В форточку выглянула Вера.