Картограф - [40]
Чернокнижник
- Сегодня пойдем на дело! - таинственным шепотом сообщил Витя. Филя невольно вздрогнул: так скоро, а может, лучше потом? Но он знал, что чем дольше откладывает поход за пергаменом, тем сильнее будет становиться тянучая боль в жилах. Вот уже третий день он маялся по ночам, не находил себе места в горячей, как печной камень, кровати. Сначала просто покалывало пальцы, это чувство не было приятным, но казалось знакомым. Оно напомнило Филе те дни, когда к ним с Настенькой ходил домой учитель музыки. У него была своя метода: прежде чем пустить ученика за инструмент, он заставлял прорабатывать пьесу на крышке стола. Если какой-то из пальцев зазевывался или путал порядок, он хватал его и с силой вдавливал на место. Живодер, сатрап! А стоило податься вперед, к клавишам, бил между лопаток ребром ладони и кричал: «Не сутулься!» Филе музыкальная премудрость так и не далась, а Настя за год разучила десяток прехорошеньких вальсов и одну мазурку. Потом деньги кончились, и учитель больше не приходил.
Зуд в пальцах усиливался при движении, постепенно растекаясь дальше, переходил в ладонь, предплечье, на второй день охватил шею и грудь. Стало трудно дышать, накатила боль, и вот уже Филя едва сдерживал стоны, боясь разбудить Витю и напугать домочадцев. Вскоре ему начало казаться, что все сосуды в теле вспыхнули беспощадным огнем, их жег изнутри кислый яд. «Карта, - мучительно думал он, кусая губы. - Я должен нарисовать карту. Нечем. Не на чем. О, о!»
И все же ехать и грабить молокан было для него хуже пытки. Никогда раньше ему не приходилось идти на преступление. Омар не в счет: тут он был в своем праве, хоть и произошла досадная ошибка. Но грабеж - это же так подло, так низко! Кто он будет после этого? Уголовник, презренный вор?
Следя за приготовлениями Вити, который преисполнился нездорового энтузиазма и передвигался исключительно прыжками, Филя искал способ, как избежать поездки. Может, Витя справится один? Или попробовать сторговаться: вдруг молокане продадут книгу, и не придется прибегать к насилию? Но в глубине души он знал: только грабеж, по-другому никак.
- Как ты думаешь, брать или не брать лягушку? - спросил Витя.
- А? - рассеянно откликнулся Филя. - Не знаю, а зачем нам она?
- Ты прав, нетренированная еще. Не дай бог убьют, - от слова «бог» Филина сонная артерия вспыхнула, как от огня. Он скривился.
- Да не бойся ты, дурашка, - улыбнулся Витя, не правильно его поняв. - Нас не тронут. Разве чуть-чуть. Зуб выбьют или руку высадят, тебе жалко, что ли? Уйдем живыми.
- Я не боюсь. Просто мне... не по себе.
- Заболел?
- Вроде того. Тошно, ломает.
- Э, брат, - досадливо сказал Витя. - У тебя трясуница!
- Чего?
- Погоди, сейчас принесу, - и Витя исчез на кухне. Он вернулся с большой кружкой, полной запаренного овса. - На, жуй.
- Ты уверен, что это поможет? - с сомнением спросил Филя, заглядывая в кружку. На мгновение ему почудилось, что зерна шевелятся и выпрастывают тонкие ножки.
- Уверен! Отец всегда так лечился.
Филя обмер:
- Твой отец картограф?
- Был. Чего ждешь, остывает! - нетерпеливо сказал Витя и тыкнул ему кружкой в нос. Филя неохотно заглотил овсяную распарку и вдумчиво ее прожевал. Жжение ушло, легкие расправились, кости больше не ныли.
- Так-то, - довольный Витя потирал руки, как муха, присевшая на портрет императора. - Если опять заломает, овес за печкой.
- А почему ты мне раньше не говорил, что твой отец картограф? - спросил Филя.
- Потому что это не твое дело! Был, и что с того?
- Вот откуда ты все про картографов знаешь!
- Слушай, умник, а не заткнуться ли тебе? - вдруг вспылил Витя. - Я с тобой об отце говорить не собираюсь, понял?
Бес внутри Фили тоже завелся и гнусно пел: «Узнай у него, узнай, спроси! Пусть расскажет».
- Хорошо, отца мы обсуждать не будем. Ты мне просто скажи, от него остался какой-то инструмент?
- Остался! В комоде лежит.
- Я возьму?
- Бери, можешь даже выкинуть. Мне он не нужен.
«Что же произошло? - думал Филя, копаясь в комоде. - Он их бросил? Ушел на промысел и не вернулся? Чего Витя так взбеленился? Спрошу-ка я Веру потихоньку».
- И не думай расспрашивать Верку! - крикнул Витя. - Узнаю - убью. Я не шучу. У меня в сапоге заточка. В один прекрасный день возьмешь и не проснешься, картограф.
Комод был полон старых тряпок, рваных женских чулок, заношенных до дыр платков, на дне лежал разрозненный маникюрный набор и вышитая гладью дамская сумочка, знававшая лучшие времена. Именно в ней Филя обнаружил стальной ланцет, на кончике которого было бурое пятно - след запекшейся крови. Витин отец не считал нужным содержать рабочий инструмент в чистоте. Помимо ланцета, Филя достал несколько полуистлевших очиненных гусиных перьев, маленький кусок пергамена, весь исполосованный и мятый, сложенную в три погибели промокашку и задубевшую губку. Он решил взять только ланцет, остальным побрезговал. Мало ли где шлялся этот картограф-отец?
Филя прокипятил ланцет в котелке, протер его чистой тряпочкой и долго любовался, как по резной ручке разбегаются световые блики. Металл поглощал тепло, словно жадный до крови зверек, при этом сам оставался холодным. Филя спрятал ланцет в карман: рано его кормить, он еще не готов к настоящей работе. Витя тем временем починял кольчугу: в последней драке с калмыками повредилась часть звеньев, и образовалась нехорошая дыра, в которую могли преспокойно попасть стрелой дикие молокане. «Не спасет кольчуга, - подумал Филя. - Если прижмут, ничто не спасет». Настроение час от часу становилось хуже, под коленками зарождалась дрожь.
Человеческая цивилизация исчезла. Место людей заняли разумные крысы. Молодого крысенка Тихоню инквизиция приговаривает к казни за учение о загадочных Предках, живших задолго до Крысы Разумной. Его подругу Белянку отдают в гарем олигарху Гнилозубу. Крысиный город содрогается от толчков дракона, охватившего сушу гигантским хвостом. Тихоня с Белянкой сбегают, чтобы спастись и отыскать драгоценное морское стекло. Однако их уже поджидают коварные пираты, а дракон рыщет в глубинах, выискивая добычу…
Прослужив двенадцать лет в армии, Элвуд Роклан возвращается в родной город Миларн. Казалось бы воин, за прошедшие годы с лихвой хлебнувший трудностей, лишений и опасностей имеет право рассчитывать на спокойную жизнь в дальнейшем, строить планы на создание семьи, обустройства собственного очага. Но, как часто бывает, жизнь вносит в эти планы свои коррективы. И далеко не всегда приятные. Неизвестный убийца пытается сначала подставить Роклана, лишив свободы, а затем покушается на его жизнь. А самое страшное, Элвуд не имеет ни малейшего представления ни о личности своего врага, ни о причинах его ненависти.
В привычный мир врывается Игра. Люди становятся жертвами неведомой ловушки. Чтобы выбраться из нее, нужно объединиться и начать бой. Алексей Туманов получает магическую способность, и вместе с попутчиками ведет войну с цифровым феноменом. .
Очень часто, практически всегда, попаданцы попадают в героев Поттерианы. А что если небезызвестный Темный Лорд в злополучную ночь Хэллоуина не пропал, как думали многие, а попал прямиком в Кая, в ту самую Болотную крепость. Как это на нем отразится и отразится ли вообще? Ведь пребывая в крепости, каждый должен решить для себя кто он: человек или Тварь. И от этого выбора будет зависеть его дальнейшая судьба. А сделав выбор и вернувшись, захочет ли он снова стать тем самым Лордом Волдемортом? Категория: джен, Рейтинг: R, Размер: Миди.
Очередной год обучения на самом ненужном и бесперспективном факультете Северного университета магических искусств обещал быть все таким же спокойным и лишенным всяких приключений, но в какой-то момент все пошло наперекосяк. Тайные послания, надвигающаяся война, случайное спасение ректора, внимание загадочного лидера лучших студентов всего университета и предстоящие Игры ворвались в мою жизнь так стремительно, что у меня не осталось ни шанса отвертеться. И кто знает, удастся ли мне в процессе решения проблем богов, осознать, кем на самом деле являюсь я сама?
Парагвайское чаепитие Старый снайпер Память Терры Беата Снега планеты Тарихо Венеция без любви Генерал Леоте, Хаос и Порядок Принцесса, вампир и морское чудовище Свет и Тьма. Свидание Царская корона для королевы.