Карточный Дом - [21]

Многие критики ФРС любят заострять внимание на том факте, что частные банкиры юридически владеют Федеральной резервной системой, но это неважный юридический факт, так как прибыль ФРС (и, возможно, банков-владельцев) в ходе операций изымается в пользу Казначейства. Выгоды для банкиров от ФРС исходят не от законных доходов ФРС, а от самой сути ее деятельности, ее задач по координации и поддержке инфляционных банковских кредитов. Эти преимущества затмевают любые возможные прямые доходы от банковских операций ФРС.

С созданием ФРС в 1913 г. продолжился долгосрочный тренд по консолидации банковского сектора в США — от существовавших в 1913 г. примерно 23 000 банков до 5 200 банков в 2015 году. Первая мощная волна сокращений числа банков пришлась на годы Великой депрессии, после Второй мировой войны произошло некоторое восстановление. В то же время в 1980-е годы начался новый тренд падения количества банков, который продолжается по настоящее время, причем никакие события в экономике не оказывают видимого влияния на сокращение банков, то есть существуют внеэкономические аспекты этой ситуации.

Параллельно с падением региональных банковских структур увеличивается концентрация банковских активов у банков — владельцев ФРС.

По состоянию на 1983 год, по данным, приведенным в исследовании Юстаса Маллинза, крупнейшими акционерами ФРБ Нью-Йорка были 10 банковских корпораций (в совокупности 66 %)[73]:

Изменения в составе акционеров ФРБ Нью-Йорка происходят в том числе в связи с тем, что банки-участники проходят через процедуры слияний, разделения бизнеса, увеличения или уменьшения доли на региональном и глобальном рынках. Таким образом их доли в капитале ФРБ динамически меняются. Со второй половины 1980-х гг. процесс слияний и поглощений на Уолл-стрит заметно активизировался.

По состоянию на 2015 г. в ФРБ Нью-Йорка крупнейшими акционерами следует считать следующие банки, ведущие деятельность на Уолл-стрит[74]:

— JP Morgan Chase & Со.;

— Citigroup Inc.;

— Morgan Stanley;

— Goldman Sachs;

— Bank of New York Mellon.

На вышеуказанные банки приходится в сумме около 40 % от всех депозитов в банковской системе, а объем активов эквивалентен примерно 65 % ВВП США. Это невиданная в истории мировых финансов концентрация капитала. И далее мы детально опишем процессы, которые привели к такому феномену.

Сегодня «пятерка» крупнейших банков Уолл-стрит, которые контролируют назначение управляющего ФРБ Нью-Йорка, представляет собой публичные акционерные общества, основными владельцами которых являются институциональные инвесторы — инвестфонды различных типов. То есть система устроена по матрешечному принципу, что, надо полагать, сделано сознательно. Во-первых, чтобы обеспечить «пылесос» денег с рынка, оперативный контроль над ними при реальном денежном участии картеля в институционном фонде на уровне 5-10 %. Во-вторых, чтобы скрыть от излишне любопытной общественности гиперконцентрацию капиталов в руках считанных семей: большие рыбы плывут в стае мелкой рыбешки. Так, формально акции Goldman Sachs распределены среди 1124 институциональных инвесторов, на которых приходится 72,7 % акций[75]. Таким образом, кто контролирует институциональные фонды, контролирует экономику. Аналогичная картина наблюдается практически во всех остальных крупных банковских корпорациях США. Практически во всех случаях крупнейшими институциональными держателями являются зарегистрированные в США структуры, многие их которых ведут деятельность на глобальных рынках.

Несомненно, интересы Ротшильдов, которых в США представляли Морганы, четко просматриваются в JP Morgan Chase и Morgan Stanley. Рокфеллеры, которые ориентировались исторически на немецкую еврейскую династию Варбургов, постепенно поглотили все более мелкие группировки, опиравшиеся ранее на староевропейские финансовые династии, и сотрудничают с Морганами/Ротшильдами.

Практически у каждой крупной банковской корпорации США до сих пор имеется связанная с ней «материнская» компания в Европе. Однако данные связи после Второй мировой войны потеряли управляющий характер, так как часть европейской финансовой аристократии переселилась в США, а у банковского сообщества сложилось устойчивое понимание, что именно с помощью американского государства мировой финансовый капитал имеет оптимальную площадку для глобальных операций, которым уже ничто не препятствует.

Но на начальном запуске ФРС основным сдерживающим фактором для начала такой экспансии был золотой стандарт. Расширение возможностей кредитной эмиссии путем сокращения объемов резервирования с 20 до 10 % было явно недостаточно, чтобы обеспечить глобальный рывок. Сценарий постепенного отказа от золотого стандарта писался один и тот же — рукотворные кризисы для обеспечения перелома как в общественном мнении, так и в стратегии политического истеблишмента.

Рукотворное море

При своем создании ФРС декларировала свою основную цель — обеспечение бесперебойной денежной ликвидности, — в том числе в период спадов экономики, прежде всего, для спасения банковской системы и реального сектора. Появление такого механизма стабилизирующей эмиссии, казалось бы, означало конец финансовым кризисам и массовым банкротствам в финансовом секторе, а также в сельском хозяйстве и промышленности. Но именно после создания ФРС локальные войны стали мировыми, экономические кризисы приобрели характер жестких секторальных погромов, началась эпоха Великих депрессий, а после развертывания глобальных операций эти же проблемы приобрели планетарный масштаб. Возможность вести затяжную мировую войну обеспечивается доступом к почти неограниченным финансовым ресурсам, которые эмитируются ФРС: средства идут как на внешнее кредитование (союзники в Первой мировой, нацистская Германия 1930-х гг., союзники во Второй мировой), так и на внутреннее. Война в Европе обеспечивает самый широкий спрос на товары промышленного производства, а значит, американская экономика начинает бурный рост, поддержанный, в свою очередь, внешними займами. Для успешного функционирования такой системы нужно несколько условий: постоянный экономический рост, обеспеченный взрывным внутренним и внешним спросом, и глобальность операций — для контроля над денежной политикой других стран и экспорта инфляции. Но прорыв к глобальным операциям был невозможен, пока оставались следующие препятствия: на внутреннем рынке — сохранение не включенной в ФРС банковской системы и целых реальных секторов экономики, которые ориентировались на нее; действие национального золотого стандарта, формально сдерживающего масштабную эмиссию. На внешнем — наличие неподконтрольных эмиссионных центров в каждой конкретно взятой стране, что приводило к появлению могущественных альтернативных центров притяжения (супердержав): будь то в виде нацистской Германии или Советского Союза; отсутствие, а затем и наличие золотого стандарта в международной торговле: слабая зависимость экономик ключевых стран от американского центра монетарного согласования и управления.