Карточный Дом - [18]

Осенью 1913 г. накануне решающих предрождественских слушаний в Конгрессе Нельсон Олдрич провел кампанию по целенаправленной дискредитации Акта о Федеральном резерве, который им же и был разработан. Только Олдрич стал ругать закон за то, что он якобы предполагает эмиссию правительством ничем не обеспеченных бумажных денег. Были использованы все неприятные аллюзии, связанные с Континенталом и гринбеками. В октябре 1913 г. журнал The Nation обескураженно писал: «Господин Олдрич поднял большой скандал по поводу эмиссии правительством бумажных денег, то есть денег без обеспечения золотом, хотя именно об этом был билль, который был принят к рассмотрению в 1908 г. под его собственным именем. И в этом билле, как это он прекрасно знает, ничего не сказано об эмиссии денег правительством, вся эмиссия находится в юрисдикции ФРС»[65].

Билль Оуэна-Гласса был рассмотрен палатой представителей в первом чтении 18 сентября 1913 г. 19 декабря билль прошел через Сенат голосованием 54 против 34. В ходе слушаний было выявлено более 40 существенных отличий между версиями верхней и нижней палат. Оппоненты билля в обеих палатах были уверены, что эти 40 поправок еще надо будет утрясать после Рождества не одну неделю. Конгрессмены уже собирали чемоданы на рождественские каникулы, их уверили что билль будет рассматриваться уже в новом году. В этот момент банковский картель провел самую блестящую операцию в истории политического лоббизма. В течение одного дня более 40 поправок были согласованы и закон был вынесен на голосование в день, когда все его основные оппоненты покинули Вашингтон. В понедельник 22 декабря 1913 г. Акт о Федеральной резервной системе был принят нижней палатой — 282 голоса против 60, Сенатом — 43 против 23. В тот исторический день конгрессмен Чарльз Линдберг (Charles Lindbergh), случайно задержавшийся в Вашингтоне, в бессилии произнес пророческую речь: «Этот Закон создает самый гигантский траст на земле. Когда президент подпишет его, будет легализовано невидимое правительство Монетарной Власти. Люди об этом узнают не сразу, но не пройдет и нескольких лет, как придет Судный день. Картель скоро сам признает, что зашел слишком далеко — так далеко, что это будет угрожать ему самому. Люди должны сами продекларировать независимость от Монетарной Власти. Этого они добьются, только захватив власть в Конгрессе. Если бы у нас был именно народный Конгресс, у нас была бы стабильность. Самое большое преступление Конгресса — это наша денежная система. Этим банковским законом совершено самое тяжкое преступление за всю историю. Фракции и партийные боссы снова не дали возможность людям получить блага от своего собственного правительства».

In Trust we trust

Исследователь Юстас Маллинз очень популярно изложил суть состоявшейся революции в финансах, которая не совсем понятна простому обывателю даже в наши дни[66]. Во время слушаний Комитета по банковским валютным вопросам 6 июня 1960 г. его председатель конгрессмен Райт (Wright Patman) Патман задал вопрос президенту Федерального резервного банка Чикаго Карлу Аллену (Carl Е. Allen). Патман: «Господин Аллен, в тот момент, когда Комитет по открытым рынкам ФРС покупает гособлигацию в миллион долларов, вы создаете деньги в кредит нации, чтобы заплатить за эту облигацию, не так ли?» Аллен: «Это так». Патман: «И кредит нации в данном случае представлен федеральными резервными банкнотами, не так ли? Если банки хотят реальные деньги, вы даете федеральные резервные банкноты в оплату, не так ли?» Аллен: «Можно и так, но никто не хочет федеральные резервные банкноты». Патман: «Никто их не хочет, потому что банки предпочитают иметь кредит в качестве резервов». Маллинз поясняет: «Это самая невероятная часть операции Федеральной резервной системы и то, что труднее всего понять. Как простой американский гражданин может понять тот факт, что в этой стране есть люди, которые имеют власть сделать запись в бухгалтерской книге, что правительство США теперь должно им один миллиард долларов и взимать основную сумму и проценты по этому „займу“?»

Банковский картель провел блестящую операцию по приватизации эмиссии денег — пока только в масштабе Соединенных Штатов Америки. Однако события декабря 1913 г. были далеки от локальных. Они дали старт новой эпохе капитализма — системе с поистине неограниченными возможностями монетарной экспансии, обеспечения (либо сжатия) ликвидности в каждой конкретной точке мира. Это была реальная власть, которая материализовалась в духе аутсорсинга важнейшей государственной функции — эмиссии денег. Этот могущественный частный интерес с глобальными задачами мог родиться только внутри государственной машины. ФРС была создана в духе государственночастного партнерства (ГЧП), своим рождением трансформировав идею государственности до полного ее нивелирования. Но для того, чтобы капиталу превратиться в «электронный сигнал», который не сдерживается ничем — ни национальными границами и законами, ни политическими режимами, — должен был состояться еще ряд потрясений, рукотворность которых становится очевидной только спустя десятки лет.