Картины эксгибициониста - [121]

К счастью, Аарон и Дэймон спали в другом конце дома во время нашего кутежа. К нам подошла Элинор, но кайф не разделила, поскольку кормила грудью Дэймона.

Как только один трек Led Zep закончился, сразу же потребовался другой. Я хотел сыграть Бонзо кое–какие свои вещи, но у Бонзо был товар, так что он заказывал музыку.

Я всегда завидовал Led Zeppelin, а теперь один из них был у меня в гостях. Какой прорыв в этой стерильной благословенной Швейцарии! Попробуйте произнести это с набитым сыром ртом!

В четыре утра мы полностью очистили запасы бодрящего порошка и коньяка, и Бонзо отправил помощника в отель за следующей порцией.

— … и возьми ещё одну бутылку «Реми»! — крикнул он вслед.

— Сколько твоему старшему? — спросил Бонзо.

— Аарону скоро исполнится шесть, — ответил я с гордостью.

— Отлично. У меня тоже сын… Джейсон. Он немного постарше твоего. Ты знаешь что, он станет супер–барабанщиком. Я скоро посажу его за барабаны. Он держит ритм, поверь мне, уже играет много цеппелиновского дерьма.

Далее он деликатно спросил про способности Аарона.

— Ну, он прошёл половину первой книги «Плохо темперированного клавира» Баха. — ответил я.

Перебив, Бонзо ответил: «Хренова классика, терпеть не могу!»

Пластинки LZ прослушались несколько раз подряд, когда верный помощник вернулся с исполненным поручением. Мы разложили порошок перед собой. «Подкрепление» выглядело по–другому, темнее чем обычно, и я спросил Бонзо, что это — Чарли (кокаин) или Генри (героин).

— Это, блядь, Чарли! Вперёд!

Меня не надо упрашивать.

Пятнадцать минут спустя игла проигрывателя поднялась и автоматически вернулась на место отдыха.

— Сыграй ещё раз другую сторону, — послышалось бормотание, и, чтобы исполнить просьбу гостя, меня из кресла услужливо транспортировало какое–то сюрреалистичное присутствие. Когда я выпрямился, то увидел, что нахожусь в милях от земли. Руки тянулись до проигрывателя вечность, а затем на меня нахлынула тошнота, я едва добежал до туалета. Когда поднялось солнце, играя бликами на озере, моя голова покоилась в тихом фарфоровом пруду. Бонзо и его друг спрашивали, есть ли что–нибудь поесть, кроме детского питания. Я был в тумане, чтобы самому посмотреть.

— Не знаю, глянь в холодильнике.

— Алё, гараж!

Мне удалось дойти из туалета в кухню, где при виде майонеза, размазанного по хлебу, потянуло обратно. А потом они ушли: четверть Led Zeppelin отожгла по полной, уделав кухню хозяина до руин Дрездена после бомбёжки. Я кое–как дополз до спальни в обнимку с ведром, а днём Элинор вызвала доктора, который сделал укол, чтобы меня перестало рвать.

Много лет спустя, в 1992 году, ELP гастролировали с группой Джейсона Бонэма. После одного концерта за пивом я рассказал внимательному и чуткому Джейсону о том вечере с Бонзо.

— Да! Таков был мой отец, — гордо ответил он.

Я не мог удержаться от проявления отеческих чувств по отношению к нему, даже когда после последнего концерта он помочился на еду в гримёрной. Ну да, яблоко от яблони недалеко падает, так говорят.

Наступил вечер, я пришёл в себя и поехал в студию, потому что Ахмет хотел послушать то, что мы насочиняли. Был разговор, что Atlantic хочет предложить нам глобальный контракт. Грег взял бразды правления в руки, и двухдюймовая двадцатичетырёхдорожечная плёнка была бережно извлечена из коробок и установлена в магнитофон. Ахмету понравилось услышанное, он собирался уходить, когда Грег воскликнул: «Погоди! Есть ещё одна вещь со времён нашего первого джема здесь. Она ещё сырая, потому что мы записали её на один стерео–микрофон. Но я бы хотел узнать, что ты об этом думаешь.».

И запись “Fanfare for the Common Man” установили на тонвал и врубили кнопку Play. Ахмета словно пригвоздило. «Это хит, чуваки!» — сказал он к нашему вящему удовлетворению. И отбыл в Америку.

После одобрения Ахмета мне потребовалось необходимое разрешение издателей на право использования материала их клиента. Я написал письмо и отправил вместе с укороченной версией «Фанфар» в лондонский офис Boosey and Hawkes. Я знал, что в это время маэстро Копланд должен быть там. Неделю спустя Стюарт получил ответ, что Boosey and Hawkes не дают разрешение на релиз. Таких новостей я не ожидал. Я был уверен, что Аарон Копланд без проблем утвердит мою аранжировку одной из его композиций, особенно если она будет исполнена всемирно известной группой. Я чётко следовал партитуре и ничего не менял. Всё, что мы добавили — это ритм в стиле шаффл в исполнении Грега и Карла, а всё остальное я бережно отыграл на Yamaha GX1. Да, я добавил блюзовое соло, но Копланд известен лояльностью к американской культуре! Он смешивал и американскую и мексиканскую традицию в композициях, Америка признала его национальным достоянием. Он по праву признан одним из лучших композиторов Америки не только в классической музыке, но и в киноиндустрии, где его концерты и симфонии превратились в музыку к фильмам типа «Великолепная семёрка» и «Большая страна». Несомненно, наша версия могла донести величественную музыку Копланда до массовой аудитории в совершенно новом измерении.

Но, как и обычно, вмешалась бюрократическая машина. К ним на драной козе не подъедешь, они думают больше о себе, чем о своих клиентах. Я задумался: а как отреагирую я, если к моему концерту отнесутся так же. Вне всякого сомнения я относил себя к лиге великих, но музыка есть музыка и должна быть услышана. Конечно, если адаптация любой формы музыки — большая лажа, самое место ей — в мусорном баке. Но “Fanfare for the Common Man” так органично вошла в музыку ELP, как ранее «Картинки с выставки».