Картинки нижегородского быта XIX века - [75]

Неудивительно поэтому, что когда был создан в столице литературный кружок «Арзамас», то эмблемой избран был арзамасский гусь, изображенный на печати кружка в виде мерзлой тушки.

Согласно установившемуся порядку, натуральный арзамасский гусь должен был фигурировать в меню за торжественным ужином после каждого заседания «Арзамаса».

В протокол собрания полагалось вносить отметку о съедении лакомой птицы, изжаренной в масле или приготовленной в виде потрохов (в последнем случае председатель кушал голову, а члены — лапки, горлышко и желудки). Если гуся в неурочный момент года нельзя было достать, то это печальное событие отмечалось в протоколах «Арзамаса», составлявшихся в большинстве случаев известным поэтом Жуковским… «По окончании заседания члены приступали к трапезе и, кушая раковый суп, нежно вздыхали об отсутствующем потрохе арзамасском»… Или «…За сим последовал ужин. Но увы! За ужином не было гуся, и желудки их превосходительств были наполнены тоской по отчизне»… Еще: «…Все это было закончено ужином. Гуся опять не было, и каждый член, погруженный в меланхолию, шептал про себя: „Где гусь? — Он там! — Где там? — Не знаю“». Но когда гусь оказывался в наличии, Жуковский не щадил красок для описания удовлетворенности присутствующих: «…Ужин, заключивший сие заседание, был освящен присутствием гуся. Члены приняли с восхищением своего жареного соотечественника». «…Заседание закончилось ужином, и гусь отечественный утешил жадную утробу Нового Арзамаса».

Прошло более полустолетия со времени существования литературного общества. Арзамасские откормленные гуси одновременно приобрели еще дополнительные функции спортивно-увеселительного порядка. Некие, оставшиеся неизвестными истории, нижегородские любители сильных ощущений додумались устраивать бои между двумя раздразненными гусаками. Эта жестокая забава, процветавшая в Нижнем в шестидесятых годах века, происходила по середным базарным дням на дворах домов, прилегающих к Арестантской площади. В подходящих местах устраивалась расчищенная круглая площадка, огороженная невысоким заборчиком.

Каждый из охотников гусиного боя приносил с собой в лубочной плетушке собственного бойца — гусака. Гуси заранее подготовлялись к драчливым действиям специальным режимом — их кормили сырой говядиной. Птицы делались необыкновенно злыми: выпущенные из плетушки, они щипали клювом все, что им подвертывалось.

Владельцы птиц и десятка два-три допущенных по выбору зрителей заключали пари, и бой начинался.

Выпущенные гуси наскакивали друг на друга, вертелись волчком и долбили противника клювами, пока один из двоих не осиливал.

Открытые гусиные бои в Нижнем продолжались до конца восьмидесятых годов. Когда они были запрещены, их стали устраивать тайно на пустырях за Звездинкой. Еще позднее, в исходе века арзамасские гусятники стали ездить для устройства боев в Семенов, а семеновские — в Арзамас.

Глава двадцать восьмая

«Пятница». — Подновские огородники. — Медвежье представление — Балчуг.

Пятницкий базар на Острожной площади был меньше середного торга. Но он имел особенность. На Пятницком базаре торговали преимущественно овощами и плодами. Восточные предместья города и ближайшие селения: Печёры, Новая, Подновье, Кошелевка, Высоково, Микульское, Ржавка и целый ряд других являлись для города основными поставщиками сельскохозяйственных продуктов. В этих селеньях было много садов, огородов, парников и оранжерей. Вполне заслуженной славой пользовалось пригородное сельцо Подновье.

Подновские ягоды и варенье признавались в городе наилучшими, а о подновских соленых огурцах можно было без всякой натяжки сказать, что они в течение столетий имели всероссийскую известность. Еще в конце XVIII века фаворит Екатерины II — князь Потемкин-Таврический, барственный сибарит и сладкоежка, в своих многочисленных поездках по России приказывал подавать ежедневно к своему столу свежие ананасы и… соленые подновские огурцы. Нижегородская знаменитость — механик Кулибин, проживая в столице, остро чувствовал недостаток в любимом подновском овоще и, переписываясь с зятем, жителем Карповки, близ Нижнего, неукоснительно просил о периодической высылке кадок с «подновским лакомством». Историк М. П. Погодин, сопровождая в середине XIX века наследника Александра в путешествии по Волге, отметил на страницах дорожных записок искусство огуречной солки подповцев, — в частности, мастерство крестьянина Федора Куранова.

В девяностых годах потомки Куранова и обученные ими односельчане продолжали отличаться изготовленными впрок огурцами, которые расценивались знатоками выше прославленных муромских и нежинских.

Секрет соления огурца подновцы ревниво оберегали. Они многие годы избегали выдавать дочерей замуж за женихов из других селений и женить сыновей на посторонних девушках. Секрет неоднократно пытались разгадать, но безуспешно. Установили только, что в рассол, помимо общеизвестных приправ: укропа, хрена, чеснока, дубовых, черносмородинных и вишневых листьев, входит свыше десятка дополнительных специй. Соление производилось обязательно в тебеках (тыквах), а материалом служили очень мелкие (начиная от величины наперстка) и очень твердые огурчики, собираемые поздней осенью.