Картинки нижегородского быта XIX века - [50]

Плохо оплачиваемые категории рабочих снимали углы в комнатах и каморках или только «койку». Угловым жильцам полагалось от основного съемщика отопление, освещение, корыто для стирки, чугун для кипячения воды и ведро. Придя в восьмом часу вечера с работы и наскоро закусив в меру своего заработка, люди тут же бросались в постель.

Трудовые дни были похожи один на другой, как две капли воды. Лишь воскресенья и праздники выделялись некоторыми светлыми пятнами на общем тусклом фоне безотрадного существования.

С утра пожилые рабочие направлялись в соседнюю церковь «Живоносного источника», иные не столько для молитвы, сколько для развлечения — послушать церковный хор и поглядеть на любопытный бассейн среди храма, с бьющим высоко фонтаном воды. Мужская молодежь отправлялась в Печерские овраги померяться силой с обывателями соседней Солдатской слободки, или подкреплялась пищей и «горячительным» в местных питейно-распивочных — Романычева и Распопова.

Девушки-работницы (их было немного) и слободские мещанки посвящали утренние праздничные часы приготовлениям к традиционной гулянке.

К двум часам дня начиналось гулянье. Праздничный туалет курбатовских «франтих» был такой: дешевая шерстяная или бумажная юбка, ситцевая с набивными узорами кофточка и пестрый головной платок. Некоторые особенные модницы из слободских мещанок имели шляпки розового цвета с незабудками и в руках зонтик, преимущественно зеленой окраски. На груди приколот бумажный или натуральный цветок.

Принаряженные девушки отправлялись на «курбатовский откос», расположенный у берега Волги, как раз под знаменитым нижегородским верхневолжским «Откосом». Наверху гуляла одна публика, внизу — другая.

Нижняя публика рассаживалась группами на траве и принималась грызть орешки или лущить подсолнухи.

Вскоре появлялась мужская молодежь. Парни одеты были в черные косоворотки под пиджак и в брюки, заправленные в ярко начищенные сапоги, снабженные, не взирая ни на какую погоду, резиновыми галошами. На головах мягкие фуражки, лежащие блином (позднее получили название «кепи» или «кепка»). У некоторых щеголей — тросточки в руках.

И вот дешевая «вятка» (гармоника) испускает душераздирающие звуки, а под ее аккомпанемент танцуют и поют:

Ты ли меня, я ли тебя иссушила,

Ты ли меня, я ли тебя извела…

Ты ли меня, я ли тебя из кувшина,

Ты ли меня, я ли тебя из ведра…

За кадрилью следует «лянце» (лянсье), «полька-бабочка» и русская присядка с перебором.

Все курбатовские рабочие более или менее в одинаковой мере несли тяготы промышленных кризисов и периодического отсутствия работы. Но в то время как в умах пожилых рабочих недоедание и боязнь потерять единственный источник существования создавали безвольное настроение пассивной покорности судьбе, молодые по возрасту рабочие-пролетарии уже не желали мириться с таким порядком вещей.

В отличие от Сормовского завода, где большинство работающих жило в казармах под надзором администрации, курбатовцы, расселенные исключительно на частных квартирах, пользовались относительной свободой располагать собою в нерабочее время. Наиболее передовые из молодежи понимали необходимость накопления знаний. Поэтому первой формой проявления их классового сознания была организация кружков самообразования.

История сохранила имена молодых курбатовцев — пионеров кружков самообразования: Якова Пятибратова, Алексея Парфенова, Михаила Громова, Абрама Гуревича, Степана Мухина, Александра Замошникова, Николая Афанасьева, Александра Петрова, Петра Заломова, Алексея Колина, Егора Лисина, Михаила Самылина…

Марксизм, пропагандируемый в Нижнем в начале 90-х годов политическими ссыльными П. Скворцовым, М. Сильвиным, Ванеевым и другими, пустил свои первые ростки именно среди рабочих Курбатовского завода.

Глава девятнадцатая

Всероссийская выставка 1896 года. — Трамваи, электрическое освещение, подъемники-элеваторы.

Александр III, насаждая в России протекционистскую экономическую политику, решил в начале 90-х годов показать ее результаты Европе и продемонстрировать рост и мощь русской торговли и промышленности. После смерти Александра III в 1894 г. молодой царь Николай II осуществил намерения отца. Им был дан рескрипт на имя министра финансов Витте. Местом Всероссийской торгово-промышленной и художественной выставки назначался Нижний Новгород «в воздаяние памяти о славных днях службы нижегородцев России и теперешнего торгового значения города».

Витте лично приехал в Нижний объявить о «монаршей милости». В своей речи к купцам он назвал себя «царским почтальоном» и долго распространялся о роли и значении капитала в «крепких надежных руках». Нижегородцы немедленно почувствовали себя именинниками.

К предстоявшим обязанностям гостеприимных хозяев выставки нижегородцы отнеслись с подобающей серьезностью и солидностью. Момент совпал с очередными выборами городского головы. Это обстоятельство заставило их призадуматься. Решили семь раз примерить раньше, чем один раз отрезать. Подходящий человек нашелся в лице мелкого пароходчика из благородных — барона Дельвига.

Место, пространством в 77 десятин, отвели на пустыре между Молитовскими песками и Шуваловскими болотами. Транспорт в виде пятисот извозчичьих пролеток был закуплен в Москве. А о квартирах заботиться городу не пришлось. Домовладельцы по своей инициативе завалили мировых судей исками о выселении постоянных жильцов, в надежде сдать те же помещения новым квартирантам по утроенной и учетверенной цене.