Картина ожидания - [26]

Вскоре после этого во всех редакциях раздался визг, над всеми телефонами сами собой взлетели трубки, и тоненький голосок Главного приказал Настасье немедленно явиться. Трубки упали на аппараты, а Настасья, поджав губы, отправилась на вызов.

В коридоре она кивнула многоглазому дивану, который с топотом и смехом вывалился из редакции «Последних новостей» да тут и плюхнулся перекурить. Диван ответил Настасье залпом парфюмерии, хором приветствий и частым чирканьем спичек.

Окутанное дымом сиденье горячо похвалило Настасьины новые сапоги, и диван во все глаза уставился ей на ноги. Настасья торопливо рассказала, где и когда такие сапоги продавались, какова была очередь, сколько, у кого и до какого срока она заняла денег, и пошла дальше.

Уже открывая дверь кабинета Главного, она случайно опустила взгляд и увидела, что ее новые серые замшевые сапоги покрылись множеством дырочек, прожженных завистью.

Поуспокоившийся было маховик враз набрал предельное число оборотов.

Главный, недокормленный пожилой петушок с тщательно подстриженным гребешком, Настасью встретил невозмутимо, как и подобало царю зверей, имя которого он носил. Перед ним стояла Наденька и держала стопку приказов Сверху, а Главный по одному, аккуратно, складывал их в верхний ящик своего письменного стола. Все знали: что попадает в этот ящик, исчезает бесследно. Напрасно было и разыскивать потом документы, пусть и жизненно важные. Главный поджимал узкий клювик и кукарекал:

- У себя поищите! У меня никакого беспорядка быть не может!

И стоило взглянуть на его безукоризненно чистую столешницу, очередную передачу на пюпитре - тексты Главный читал беспрерывно и неустанно, - стоило увидеть острый, словно жало, карандашик, который вылавливал в текстах опечатки и пропущенные запятые, - становилось стыдно за свой неуместный вопрос. Так-то оно так, но приказы и документы в верхнем ящике продолжали исчезать. Наконец общее мнение сотрудников сошлось на том, что этот петушок был внедрен на должность Главного какой-то инопланетной, а скорее - иногалактической разведкой, изучающей бюрократический механизм планеты Земля. Таких агентов, видимо, было множество в разных офисах, но разведданными этого были приказы по радиокомитету и прочая документация, канал связи - в верхнем ящике. Может быть, именно там начиналась какая-нибудь черная дыра, выход в гиперпространство или что-нибудь в этом роде.

Настасья, однако, полагала, что Главный вовсе не заслал, а завербован тут же, на Земле, очень уж самодоволен, мстителен, злобен и одновременно трудолюбив был он, а это - чисто земной вариант.

Итак, ворвавшись в кабинет, Настасья сразу увидела, что здесь приготовились к расправе. Из кладовых были принесены и установлены по углам колья с насаженными на них головами строптивых сотрудников. Все головы уже давно подавленно помалкивали, и только одна, срубленная, как знала Настасья, лишь неделю назад, еще плакала тихонько и между всхлипываниями грозилась, что будет жаловаться. Возле самого стола находился еще один кол - пустой, и, хотя Настасья была уверена, что пока еще Главный не осмелится насадить туда ее голову, она все же зажмурилась от внезапно подступившего страха, но тут же самолюбие взыграло, резьба сорвалась, и маховик пошел вразнос.

- Настасья! До каких пор вы будете наступать на горло нашим соловьям! Разрушаете стройное здание местной литературы.

- Нельзя разрушить то, чего нет! Они графоманы, а вы графоманов лелеете!

- Вы разогнали всех местных авторов, Настасья! У меня лежит коллективная жалоба на вас, подписанная ведущими баснозиждцами, стихотворцами, сказкоскладцами, романосозидателями и поэмоваятелями нашего Города!

- Не жалоба, а донос! Эти ваши «пимовалятели» сделали из Литературы поилку и кормушку, превратили ее в какое-то блудилище, а вам лестно слыть меценатом, потому что вы ничего, кроме их барахла, не читаете и не слушаете, вы уже забыли, что такое воистину Литература!

- А… так, значит, мне правильно доложили, что вы распространяете обо мне порочащие слухи: что я лев, но не орел!

- А что, разве вы орел? Но я, кстати, этого не говорила, вот и Наденька может подтвердить!

- Что?! Не ты?! Настасья! Посмотри мне в глаза! Как ты можешь так лгать!

- Наденька, что ты городишь?

- Что?! Я не позволю себя оскорблять! Ты это говорила, Настасья, я свидетельствую!

- Господи, Наденька, ну ты и…

Бац! Наденькина лилейная ладонь оставила на Настасьиной щеке алый пятипалый след. Лев выпорхнул из-за стола и выкатил из угла тачку, на которой была укреплена соломенная клетка. Наденька с неженской силой подхватила Настасью и впихнула в клетку, Главный чиркнул спичкой, и солома вспыхнула.

Главный, Наденька и присоединившийся к ним Председатель комитета по проверке соответствия требованиям Главного впряглись в тачку и несколько раз рысью пронеслись по всем студиям, кабинетам и коридорам, причем Наденька трагически вздымала грудь, не утирая мутно-зеленых, крупных, словно бы у крокодила, слез, Председатель, тощий, лет под пятьдесят юноша, застенчиво пожимал плечами, делая вид, что он тут - сторона, а Главный пронзительно кукарекал: