Карта русского неба - [24]
А всех остальных соратников Олег растерял на острове Триперея, где царствовала блистательная, но своенравная Клипса. Вначале скитальцы были приняты доброжелательно. Весь позитив исчез, едва Клипса до страсти влюбилась в Одисова. Ах, если б здесь был более молодой и смазливый Димитрий! Но юноша завис на более низком уровне.
Что удивительно, именно здесь была обнаружена та самая вожделенная Кунгу-Юмо, Золотая Баба. Раритет аборигенские жрецы запрятали именно на этот остров, зная, что в систему ценностей населения данного участка суши золото и бабы не входят. И здесь случилось самое страшное, что только может произойти. Пока Одисов развлекался шурами-мурами с Клипсой, мужики стали делить Золотую Бабу. Народная мудрость на сей счет гласит: жадность фраеров губит.
Вроде как культурная цанность, распиливать статую - варварство. А сам по себе артефакт весит тонну - не меньше. Видно, жрецов когда-то было дофига, а вот алканафтов осталось с гулькин нос. Но тут один из скитальцев припомнил опыт аборигенов острова Пасхи: те вон, каких истуканов вручную ворочали! Короче, нарубили бревен - и перекатили Бабу к берегу. Наш человек на выдумку хитер.
Стали думать: надо ли звать Одисова? Решали недолго: а хрен с ним, ему бабу простую, а нам - золотую!
"Алка", отягощенная добычей, уверенно отчалила от Трипереи, алканафты же воскликнули: "Три пера вам в жопу, едритесь хоть до усёру!" Злые они были, наверное. Станешь тут...
Олег с Клипсой выскочили на балкон и наблюдали как плавсредство неспешно поглощал Мировой океан. Не вынесла "Алка" столь мощного балласта. Отсюда мораль. Если уж брать бабу (неважно - живую или из драгметалла) стоит рассчитывать грузоподъемность. Впрочем, это банальность.
Оставшись один, Одисов не пал духом. Тайком, из выброшенных на берег обломков погибших кораблей строил плот. Благо, место гиблое и фрагментов доставало. Полгода у него ушло на строительство. Едва Олег заключил, что его творение вроде как не должно утонуть, он сделал ноги.
Но перед тем Одисова ждало самое необычное приключение. Оказалось, в той же пещере, где хранилась Кунгу-Юмо, был вход в Царство Мертвых. Не на Баб надо смотреть, путь даже и Золотых, а в корень.
Там Олег повстречал многих ушедших соратников, а так же предков и врагов. Долго размусоливать не буду, все равно никто не поверит в то, что кто-то смог оттуда воротиться на нашу бренную ружу. Совокису и его дочке Одисов много чего наплел, припоминая беседы с тем же Игорем-Ахилой, который якобы раскаивается за то, что был недостаточно добросердечен. Знаете... хорошо сидеть на ТОМ свете и рассуждать. А ЭТОТ свет сослагательного наклонения не приемлет, ибо... впрочем, чего это я. Ведь никто не знает, хорошо ли там и вообще - существует ли в принципе "там". Можно насочинять хоть "Божественную комедию", хоть легенду про Орфея и Эвридику. Выйдет красиво, но ведь красота - именно что страшная сила. В описании Преисподней человечество радо давать волю воображению, причем, мы испытываем какое-то странное наслаждение, представляя как ТАМ физически страдают те, кого мы считаем грешниками. А райские сады, по которым бродят злые стада, почему-то всегда прекрасноунылы.
Итак, Одисов отправился на не слишком надежном плоту в неизвестность. Между тем сезон настал непогожий. Жалкое подобие суденышко мотало как кой-что кой-в чем в минуту апогея (последние такты "Болеро" Равеля. Олег и не помнит, сколько его мотало, а очнулся он в кустах на берегу, который оказался Дерзким. К жизни странника пробудил волейбольный мяч, вдаривший по лбу.
- М-м-мда... - Рассудил Совокис. - Хорошо все же над вымыслом слезами облиться. Даже если все - правда.
Нафигая сидела расплывчато, как будто бы она только что исполнила "Болеро" на арфе.
- А какую ты мораль вынес из всех своих злоключений, о, странник?
- Думаю, в любой ситуации не надо верить кому либо, не надо бояться и не... а вот здесь я точно не знаю.
- Не просить?
- Просить-то как раз надо. Ну, чтобы отстали. Оно конечно, не подействует, но попытка зачтется. Ах, да: я сформулировал. Всегда надо создавать миф. Только м может управлять коллективом. Только...
- Погоди, странник. Ты же ранее говорил о молитве, кажется. И о том, что слова материализуются.
- Там у меня ошибочка вышла. Всегда надо быть на шаг впереди, то есть, придумывать золотой сон, сбывающийся не слишком быстро. А Кунгу-Юмо оказалась слишком близкой целью. Надо было навешать лапши про Алмазный Член или Коммунизм. Тогда бы мои соратники - ну, хотя бы какая-то их часть - были бы здесь, а не в Царстве Мертвых. Но нельзя так же быть на много шагов впереди. Не поймут и отправят на Голгофу.
- Может быть, может быть... - На самом деле Совокис размышлял: "Ах ты, хитрожопый москаль. Вот не погубил бы Димитрия, может, ему приглянулась бы моя очаровательная дочь..." Олег действительно столь красочно описал свою "правую руку", что такого нельзя не захотеть. В смысле, как мужчину, а не как жаркое. - Чего же тебе сейчас хочется, о странник?
- Только одного, уважаемый Совокис. Домой...
А пес его знает!
- Эка вы натерпелись-то! - Жалостливо воскликнула Нафигая.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.