Карта призраков - [26]

В Gazette, впрочем, предложили один сценарий, который смог бы убедить рецензентов:

Можно представить такой experimentum crucis[5]: отвезти воду в далекое место, где до этого холера не наблюдалась; эта вода должна вызвать болезнь у всех, кто пил ее, а все, кто избегал ее, останутся невредимыми.

Это предложение, сделанное словно походя, пять долгих лет крутилось в голове Сноу. Он становился все более востребован и известен как анестезиолог, но по-прежнему продолжал внимательно следить за всеми вспышками холеры в поисках сценария, который мог бы подтвердить его теорию. Он зондировал ситуацию, изучал информацию и ждал. Когда пошли слухи об ужасной эпидемии на Голден-сквер, всего кварталах в десяти от его новой больницы на Саквиль-стрит, он был готов. Такое большое число жертв за такой короткий срок говорило о том, что в данном районе есть зараженный источник воды, которым пользуются многие жители. Ему нужно было собрать образцы воды, пока эпидемия еще свирепствовала, и он отправился на другую сторону Сохо, прямо в чрево зверя.

Сноу ожидал, что зараженная вода будет мутной, и он легко сможет это заметить даже невооруженным глазом. Но, глянув на воду с Брод-стрит, он удивился: она была почти совершенно прозрачной. Он собрал образцы и с других колонок района: Уорик-стрит, Виго-стрит, Брандл-лейн, Литтл-Мальборо-стрит. Все они были грязнее, чем вода с Брод-стрит. Хуже всего оказался образец с Литтл-Мальборо-стрит. Когда он набирал воду, местные жители на улице сообщили ему, что вода из колонки очень плохая – настолько плохая, что многие проходят несколько кварталов до Брод-стрит, чтобы напиться.

Торопясь домой на Саквиль-стрит, Сноу проворачивал в голове новую информацию. Может быть, колонка с Брод-стрит все-таки не виновата – в ней не видно никаких частиц. Может быть, все дело в какой-нибудь другой колонке? Или действует какая-то совсем иная сила? Его ждала долгая ночь – анализ образцов, составление записей. Он знал, что эпидемия таких масштабов может окончательно подтвердить его аргументы. Нужно всего лишь найти нужные данные и представить их таким образом, чтобы убедить даже скептиков. Возможно, Сноу в тот день был единственным жителем Сохо, который смотрел на эпидемию с надеждой.

Обычно вода поступала в дома по трубам в подвал или на первый этаж – это называлось «низкое обслуживание». Заплатив на 50 процентов больше стандартной цены, клиент получал «высокое обслуживание» – вода поднималась на высоту около четырех метров, то есть в спальню на втором этаже – но также с перебоями. «Высокое обслуживание» требовало прокладки специальных труб, поэтому им пользовались редко.

Тогда Сноу об этом не знал, но, пока он возвращался домой тем воскресным вечером, в нескольких милях от Брод-стрит, в зеленом районе Хэмпстед, уже вовсю шел тот самый experimentum crucis, предложенный пятью годами ранее в London Medical Gazette. Сюзанна Или заболела еще в начале недели, выпив воды с Брод-стрит, присланной ее детьми из Сохо. В субботу она умерла; на следующий день умерла и племянница, вернувшаяся после визита к тете домой в Ислингтон. Пока Сноу рассматривал в микроскоп образцы воды из колонок, слуга Сюзанны Или, тоже выпивший стакан воды с Брод-стрит, отчаянно боролся за жизнь, сраженный болезнью.

В Хэмпстеде после этого еще несколько недель не было ни одного случая холеры.

Скорее всего, в тот вечер Генри Уайтхед и Джон Сноу видели друг друга на улицах Сохо. Молодой викарий пережил еще один утомительный день и обходил район даже после того, как солнце зашло. Для Уайтхеда день начался с чувства надежды: улицы выглядели уже не такими суматошными, и он даже понадеялся, что эпидемия пошла на убыль. Первые визиты даже подкрепили эту надежду: девочке из семьи Уотерстоунов стало лучше, а ее отец, за два дня потерявший совершенно здоровых жену и дочь, утешал себя мыслью, что, если единственная оставшаяся дочь выживет, ему все же стоит жить дальше. Уайтхед поделился своим воодушевлением с несколькими коллегами на улице, и те с ним согласились.

Но спокойствие оказалось обманчивым: на улицах было спокойнее потому, что люди страдали за закрытыми дверями. За день умерло еще пятьдесят человек, и новые случаи появлялись с тревожной частотой. Когда Уайтхед в конце дня вернулся к Уотерстоунам, то увидел, что девочке стало еще лучше, но вот отец в соседней комнате мучился от первого приступа холеры. Да, если дочь выживет, жить дальше стоит, но, судя по всему, решение все-таки будет зависеть не от него.

Наконец вернувшись домой под конец тяжелого дня, Уайтхед налил себе стакан бренди, разбавил его водой и задумался о жилище Уотерстоунов на первом этаже. До него дошел слух, пущенный вчера и в следующие недели разошедшийся по газетам: жители верхних этажей умирали чаще, чем те, кто жили на первом этаже. У этой гипотезы была своя социально-экономическая основа, которая переворачивала с ног на голову традиционное разделение труда на «верхние и нижние этажи»: в Сохо в то время на нижних этажах чаще всего жили владельцы зданий, а верхние этажи сдавали в аренду работающей бедноте. Сама идея была вариацией, пусть и куда более грубой и примитивной, на тему рассказа Сноу о двух зданиях в Хорслидауне: поселите две группы людей рядом, и если одна из них страдает намного больше, чем другая, значит, дело здесь в каких-то дополнительных параметрах. Для Сноу, конечно же, этим дополнительным параметром был источник питьевой воды. Но вот распространители слухов о верхних и нижних этажах считали, что все дело в классовой разнице. На нижних этажах жили люди лучшего сорта – и, соответственно, неудивительно, что им лучше удавалось справиться с болезнью.