Карта призраков - [24]

Детективное расследование Сноу по «делу о холере» началось, когда он заметил в опубликованных отчетах об эпидемии 1848 года характерную деталь. Азиатская холера отсутствовала в Великобритании несколько лет, но вот в континентальной Европе недавно наблюдалась вспышка болезни – в том числе и в Гамбурге. В сентябре того года немецкий пароход «Эльба», несколькими днями ранее вышедший из Гамбурга, остановился в Лондоне. Матрос по имени Джон Харнольд поселился в доходном доме в Хорслидауне. 22 сентября у него начались симптомы холеры, и он умер через несколько часов. Через несколько дней в той же комнате поселился некто по фамилии Бленкинсопп; 30 сентября он умер от той же болезни. Буквально через неделю холера начала распространяться по окрестностям, а затем эпидемия охватила и всю страну. За те два года, что болезнь свирепствовала в стране, умерло 50 000 человек¹⁹.

Сноу сразу же понял, что эту последовательность событий будет довольно трудно объяснить противникам контагиозной теории. Совпадение было слишком очевидным, чтобы объяснять его с точки зрения теории миазмов. Два случая холеры в одной комнате за неделю, возможно, еще как-то совместимы с миазматической моделью – если верить, что в самой комнате содержится некое опасное вещество, которое отравляет обитателей. Но вот утверждать, что комната внезапно пропиталась ядовитыми испарениями именно в тот день, когда там поселился моряк, приехавший из города, пораженного болезнью, – это уже перебор. Сноу позже писал: «Кто может сомневаться, что случай с Джоном Харнольдом, моряком из Гамбурга, упомянутым выше, является настоящей причиной недуга Бленкинсоппа? Тот жил и спал в единственной комнате во всем Лондоне, в которой наблюдался первый за многие годы случай настоящей азиатской холеры. А если холера в некоторых случаях передается от человека к человеку, нельзя ли тогда утверждать, что она передается так же и в других, – иными словами, что похожие последствия вызваны похожими причинами?»

Но вместе с тем Сноу понимал и слабость аргументации контагионистов. И за Харнольдом, и за Бленкинсоппом ухаживал один и тот же врач, который провел с ними в комнате не один час на стадии «рисового отвара». Тем не менее сам врач не заболел. Холера явно не передается просто при близких контактах. Собственно, самой загадочной чертой болезни оставалось то, что она могла легко перемещаться между городскими кварталами, при этом перескакивая целые дома. Следующие случаи болезни в Хорслидауне наблюдались через несколько домов от места жительства (и смерти) Харнольда. Вы могли быть в одной комнате с пациентом, лежащим при смерти, и остаться невредимым. Но при этом, избежав всякого прямого контакта с больным, вы все равно могли заболеть холерой – просто потому, что живете в том же районе. Сноу понял, что для того, чтобы разгадать тайну холеры, нужно как-то примирить эти противоречащие друг другу факты.

Мы не знаем, когда именно Сноу наткнулся на разгадку: в первые месяцы после начала эпидемии 1848 года, или же она дремала где-то на задворках его разума еще с тех пор, как он, будучи юным помощником хирурга, ухаживал за умирающими шахтерами в «Киллингворте». Но нам известно, что в первые недели после вспышки в Хорслидауне, когда холера начала свое убийственное наступление на город и страну, Сноу развил бурную деятельность: консультировался с химиками, изучавшими похожий на рисовый отвар стул жертв холеры, отправлял по почте запросы в водопроводные и канализационные управления Хорсли-дауна, внимательно перечитывал отчеты о большой эпидемии 1834 года. К середине 1849 года он уже достаточно набрался уверенности, чтобы заявить о своей теории публично. Холера, утверждал Сноу, вызывается неким неизвестным веществом, которое жертвы проглатывают, либо непосредственно контактируя с отходами жизнедеятельности других больных, либо, что вероятнее, с питьевой водой, зараженной этими нечистотами. Да, холера заразна, но не в том же смысле, что оспа. Санитарные условия играют ключевую роль в борьбе с болезнью, но зловонный воздух никак не связан с ее передачей. Вы не вдыхаете холеру, а проглатываете ее.

Сноу основывал свою аргументацию водной теории на двух главных исследованиях, в которых проявил таланты, оказавшиеся ключевыми пять лет спустя, во время эпидемии на Брод-стрит. В конце июля 1849 года вспышка холеры убила двенадцать человек, живших в трущобе на Томас-стрит в Хорслидауне. Сноу тщательнейшим образом обследовал дом и нашел множество доказательств для своей зарождавшейся теории. Все двенадцать человек жили в «Суррей-билдинг», ряде небольших соединенных друг с другом коттеджей, и пили из одного и того же колодца, стоявшего во дворе. Вдоль домов шла сточная канава, соединявшаяся с открытой канализацией в дальней части двора. Через несколько больших трещин в сточной трубе вода попадала прямо в колодец, а во время летних гроз весь дворик заливало зловонной водой. Так что за первым заболевшим холерой вскоре последовали и все остальные жители «Суррей-билдинг».

Сноу пришла в голову простая идея: холера очень сильно отличается от прочих инфекций, она поражает только желудочно-кишечный тракт, значит, попадает в организм исключительно через рот, с едой и питьем. Установив источники холеры, можно избавить от нее Англию, а может быть, и весь мир.