Карта призраков - [27]
Но, вспоминая прошедшие дни, Уайтхед начал сомневаться в том, что все так просто. Да, действительно казалось, что на верхних этажах люди умирают чаще, но, с другой стороны, на верхних этажах и живет больше народу. А Уотерстоуны служили живым доказательством того, что болезнь вполне может поражать и обитателей первого этажа. У Уайтхеда, конечно, перед глазами не было статистики, но, судя по личному опыту и тому, что он слышал от других, смертность на первых этажах в последние двое суток на самом деле была выше. Этот факт был вполне достоин расследования – если, конечно, болезнь уйдет за пределы Голден-сквер достаточно надолго, чтобы было что еще расследовать.
В пятнадцати кварталах от него, на Саквиль-стрит, Джон Сноу тоже обдумывал статистику. Он уже собирался попросить у Уильяма Фарра первые цифры по смертности. Может быть, распределение смертей укажет на загрязненный источник воды. Как и Уайтхед, Сноу понимал, что его работа среди страдальцев Голден-сквера только началась. Какие бы цифры ни дал ему Уильям Фарр, их все равно придется дополнять собственным расследованием. И чем дольше ждать, тем сложнее будет это расследование – хотя бы потому, что многие свидетели просто умрут.
Было у Сноу и Уайтхеда тем вечером и еще кое-что общее: оба они провели несколько последних часов в «обществе» воды, набранной в колонке на Брод-стрит. Сноу анализировал ее в домашней лаборатории, при тусклом свете свечей. А вот молодой викарий воспользовался водой по-другому, скорее для развлечения, чем для изучения: смешав воду с ложечкой бренди, он выпил ее.
Уильям Фарр
Понедельник, 4 сентября
«Точнее, Джо только что не умирает»
Под ярким летним солнцем, взошедшим над Лондоном в понедельник, кварталы вокруг Голден-сквер напоминали город-призрак. Большинство из тех, кто не заболел или не ухаживал за больными, сбежали. Многие лавки остались закрытыми. Ужасное, мрачное настроение царило на фабрике братьев Или: более двух десятков рабочих заболели холерой, и на это наложилась еще и новость о смерти Сюзанны Или. (Братья Или даже не подозревали, что их мать погибла именно из-за проявлений их любви.) Жена мистера Г. – портного, который умер одним из первых, – и сама прошлой ночью слегла.
В этом море смерти выделялись несколько странных островков. В пивоварне «Лев», что в сотне футов вниз по Брод-стрит от колонки, работа шла практически как ни в чем не бывало. Никто из восьмидесяти ее сотрудников не умер. Холера по-прежнему щадила жилища на Гринекорт, несмотря на грязные, переполненные помещения. Из пятисот нищих обитателей работного дома Св. Иакова на Поланд-стрит заболели лишь очень немногие, хотя в домах сравнительно зажиточных горожан по соседству за три дня умерла половина жителей.
Но каждый раз, когда преподобный Уайтхед видел повод для надежды, случалась очередная трагедия, подрывавшая его врожденный оптимизм. Вернувшись к Уотерстоунам в понедельник, он узнал, что жизнерадостная, умная девочка, которой он так восхищался – и здоровье которой, казалось, вчера заметно улучшилось, – ночью умерла после внезапного рецидива. Немногие оставшиеся в живых члены семьи пытались скрыть произошедшее от отца, который и сам отчаянно боролся с болезнью.
Уайтхед слышал разговоры прихожан, которые считали, что эпидемия началась из-за недавно построенной новой канализации. Жители района перешептывались, что во время раскопок строители нарушили покой трупов, похороненных во время Великой чумы 1665 года, и выпустили в воздух заразные миазмы. То было явление призраков, описанное псевдонаучным языком: умершие от эпидемии в старые времена вернулись через два столетия, чтобы убить поселенцев, посмевших построить дома на их могилах. По иронии судьбы, перепуганные жители Голден-сквер были даже наполовину правы: именно новая канализация оказалась отчасти виновата в этой разрушительной эпидемии. Но не потому, что строители побеспокоили двухсотлетнее кладбище. Канализация убивала людей, потому что портила воду, а не воздух.
К 1858 году в Лондоне функционировало 200 тысяч ватерклозетов, отходы которых попадали в Темзу. В 1861 году Томас Креппер начал продавать свои ватерклозеты под лозунгом: «Одно нажатие – и надежный спуск». Его «клозет с эластичным клапаном» стоил 5 фунтов 9 шиллингов 6 пенсов. Еще за 1 фунт 1 шиллинг и 6 пенсов можно было приобрести подвешивающийся сверху двухгаллонный бачок вместе с «устройством, предохраняющим от излишнего расхода воды, внутренними клапанами, заглушающими шум в трубах, и медной цепочкой с фарфоровой ручкой».
Между Сохо и большим городом курсировали и другие слухи и полуправды. Фольклор распространялся отчасти потому, что коммуникационная система в Лондоне в середине XIX века представляла собой странную смесь скорости и медлительности. Почтовая служба была знаменита своей эффективностью – по быстроте она напоминала скорее электронную почту, чем «улиточную» (snail mail), как часто пренебрежительно называют почту сегодня; письмо, отправленное в девять утра, неизменно добиралось до адресата в другом конце города уже к полудню. (В газетах того времени было полно гневных писем в редакцию с жалобами на то, что почтовое отправление шло целых шесть часов
Джон фон Нейман был одним из самых выдающихся математиков нашего времени. Он создал архитектуру современных компьютеров и теорию игр — область математической науки, спектр применения которой варьируется от политики до экономики и биологии, а также провел аксиоматизацию квантовой механики. Многие современники считали его самым блестящим ученым XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Эдварда Н. Люттвака «Стратегия Византийской империи» представляет собою попытку ответить на вопрос о том, почему Византийская – Восточная Римская – империя просуществовала почти вдвое дольше Западной. Этот вопрос уже не раз привлекал внимание историков. Ведь у Византии не было каких-либо особых географических или военных преимуществ по сравнению с Римом, а окружавшие ее народы и племена были не менее могущественны и коварны, чем те, что в течение пятого века нашей эры окончательно разорили Западную империю.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
История отравлений неразрывно связана с представлениями о шикарных дворцах и королевских династиях. Правители на протяжении долгих веков приходили в агонию при одной мысли о яде, их одежду и блюда проверяли сотни слуг, а все ритуалы, даже самые интимные, были нарушены присутствием многочисленных приближенных, охраняющих правящую семью от беспощадного и совсем незаметного оружия расправы. По иронии судьбы короли и королевы, так тщательно оборонявшиеся от ядов, ежедневно и бессознательно травили себя собственноручно – косметика на основе свинца и ртути, крем для кожи с мышьяком, напитки на основе свинцовых опилок и ртутные клизмы были совершенно привычными спутниками королевских особ. В своей книге Элеанор Херман сочетает многолетние уникальные изыскания в медицинских архивах и передовые достижения судебно-медицинской экспертизы для того, чтобы рассказать правдивую историю блистательных и роскошных дворцов Европы: антисанитария, убивающая косметика, ядовитые лекарства и вездесущие экскременты.
Испанский грипп вызвал в воображении призрак Черной смерти 1348 года и великой чумы 1665 года, в то время, когда медицина не имела ресурсов, чтобы сдержать и победить этого нового врага. Историк Кэтрин Арнольд из первоисточников и архивных источников дает читателям первый по-настоящему глобальный отчет об ужасной эпидемии.