Карта призраков - [12]
Но тогда холера лишь пристреливалась. В 1829 году болезнь начала распространяться по-настоящему: она пронеслась по Азии, России и даже Соединенным Штатам. Летом 1831 года вспышка холеры случилась на нескольких кораблях, пришвартованных на реке Медуэй, милях в тридцати от Лондона. Первый случай на самой британской земле был отмечен в октябре того же года в городке Сандерленд на северо-востоке Англии; первым англичанином, умершим от холеры на родине, стал Уильям Спроут. 8 февраля 1832 года от холеры скончался первый лондонец – Джон Джеймс. Эпидемия длилась до конца 1833 года, собрав «урожай» из более чем 20 000 жертв в Англии и Уэльсе. После первой вспышки болезнь периодически напоминала о себе каждые несколько лет, отправляя в могилу несколько сотен несчастных и затем снова прячась. Но долгосрочные тенденции настораживали. Эпидемия 1848–1849 годов убила более 50 000 англичан и валлийцев.
Вся эта история наверняка пронеслась перед глазами мистера Г., когда в четверг ему стало хуже. Скорее всего, ночью у него началась рвота, сопровождавшаяся мышечными спазмами и острой болью в животе. В какой-то момент его стала мучить сильнейшая жажда. Но главной частью этого отвратительного процесса было исторжение из кишечника огромного количества воды, как ни странно, не имевшей ни цвета, ни запаха; в ней плавали лишь маленькие белые частички. Клиницисты того времени называли ее «стулом в виде рисового отвара». Если из вас начинал выходить «рисовый отвар», то, скорее всего, жить вам оставалось от силы несколько часов.
Мистер Г. до ужаса хорошо осознавал, что его ждет, несмотря на все страдания. Одна из самых характерных черт холеры состоит в том, что больные остаются в полном сознании вплоть до самых последних стадий болезни, отлично осознавая и боль, причиненную болезнью, и скорое приближение смерти. В Times несколькими годами ранее описывали это ужасное состояние в длинной статье о болезни: «Механизм жизни вдруг замирает, из тела несколькими сильнейшими потоками исторгаются его соки, и оно превращается во влажную, мертвую… массу, но разум внутри остается нетронутым и ясным, блестит странным, живым светом в остекленевших глазах, – словно дух, в ужасе выглядывающий из трупа».
К пятнице, скорее всего, пульс мистера Г. был уже едва заметен, а на лице проявилась синюшная, морщинистая маска. Его состояние было примерно таким же, как у Уильяма Спроута в 1831 году: «Сильно сморщенное лицо, запавшие глаза, синюшные губы и кожа нижних конечностей; ногти… мертвенно-бледные».
Бо́льшая часть вышеприведенного описания – конечно, до определенной степени лишь догадки. Но одно мы знаем точно: в час дня в пятницу, пока в соседней комнате тихо страдала дочь Льюисов, сердце мистера Г. остановилось всего через двадцать четыре часа после появления первых симптомов холеры. Через несколько часов умерла еще целая дюжина жителей Сохо.
Холера – древнейшая болезнь, которая уносила миллионы жизней. Считается, что она возникла в бассейне рек Ганга и Брахмапутры в Индии. Сочетание жаркого климата с обилием осадков, высокой плотностью населения, интенсивным загрязнением водоемов фекалиями и использованием грязной воды для питья и бытовых нужд способствовало быстрому распространению болезни в этом регионе.
Медицинского отчета, конечно, не существует, но, оглядываясь назад с высоты полутора сотен лет научных исследований, мы можем в точности описать события на клеточном уровне, которые превратили мистера Г. из здорового, нормально функционирующего человека в сморщенный синюшный труп буквально за несколько дней. Холера вызывается бактериями – микроскопическими организмами, состоящими из одной-единственной клетки, которая содержит ДНК. У бактерий нет органелл и клеточных ядер, свойственных эукариотам – растениям и животным, – но тем не менее они обладают более сложным строением, чем вирусы; последние, по сути, представляют собой голые нити генетического кода, не способные к выживанию без организмов-носителей, которые можно заразить. С точки зрения количества бактерии – это без вариантов самые успешные организмы на планете. На одном квадратном сантиметре вашей кожи живет около 100 000 отдельных бактериальных клеток; в ведре почвы их миллиарды и миллиарды. Некоторые эксперты считают, что, несмотря на миниатюрные размеры (их длина составляет около миллионной доли метра), царство бактерий является самой многочисленной формой жизни с точки зрения биомассы.
Впрочем, количество – не самая впечатляющая черта бактерий; куда больше изумляет разнообразие их образа жизни. Все организмы, базирующиеся на сложных эукариотических клетках (растения, животные, грибы), живут за счет одной из двух основных метаболических стратегий: фотосинтеза или аэробного дыхания. Многоклеточная жизнь тоже отличается потрясающим разнообразием – от синего кита до черной вдовы и гигантской секвойи, – но в ее основе все равно лежат всего два фундаментальных способа выживания: дыхание воздухом и захват солнечного света. Бактерии, с другой стороны, могут жить в самых разнообразных условиях: одни питаются азотом прямо из воздуха, другие добывают энергию из серы, третьи процветают в кипящей воде над глубоководными вулканами, четвертые миллионами живут в человеческом кишечнике (как, например,
Это курс истории классической музыки, но в совершенно необычном ключе. На этих страницах нет скучного перечня дат и событий, и вам не понадобится с ходу запоминать многочисленные невнятные имена. Зато вы узнаете о малоизвестных исторических фактах, познакомитесь с некоторыми из наиболее странных, забавных и удивительных моментов, связанных с музыкой последних двух тысяч лет. Вы поймете, что все знаменитые композиторы, так же как и мы, попадали в передряги, дрались и влюблялись, а в перерывах сочиняли великолепную музыку.Вам не потребуются специальные знания о музыке, все, что нужно – окунуться в мир необычного, и вы обнаружите в себе интерес и любовь к музыке.
Что будет с техникой и человеком в 2000 году?Некоторым вопрос покажется праздным. Поклонники «здравого смысла» отбросят беспочвенные разговоры о будущем. Стоит ли фантазировать о 2000 годе? На колеснице истории можно незаметно проехать тысячелетия, не смущая мозги и сердца миллионов обитателей нашей планеты.Но наука, подлинная наука, смело шагает вперед, пытается заглянуть в века, опрокидывает на каждом шагу «здравый смысл» практиков, прокладывает рельсы в будущее. Когда великий Коперник сделал знаменитое открытие, Лютер говорил: «Этот дурак хочет перевернуть все астрономическое искусство; но священное писание говорит нам, что Иисус Навин велел остановиться солнцу, а не земле».
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
В списке исследователей гравитации немало великих имен. И сегодня эту самую слабую и одновременно самую могучую из известных физикам силу взаимодействия исследуют тысячи ученых, ставя тончайшие опыты, выдвигав, остроумные предположения и гипотезы.В книге рассказывается, как эта проблема изучалась в прошлом и как она изучается в настоящее время. Для широкого круга читателей.
Странный вопрос, скажет читатель; Жанну давно простили и канонизировали, о ней написана масса книг — и благочестивых, и «конспирологических», где предполагают, что она не была сожжена и жила впоследствии под другим именем. Но «феномен Жанны д’Арк» остается непостижимым. Потрясающей силы духовный порыв, увлекший ее на воинский подвиг вопреки всем обычаям ее времени, связан с тем, что, собственно, и называется мистицизмом: это внецерковное общение с незримыми силами, превышающими человеческое разумение.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
История отравлений неразрывно связана с представлениями о шикарных дворцах и королевских династиях. Правители на протяжении долгих веков приходили в агонию при одной мысли о яде, их одежду и блюда проверяли сотни слуг, а все ритуалы, даже самые интимные, были нарушены присутствием многочисленных приближенных, охраняющих правящую семью от беспощадного и совсем незаметного оружия расправы. По иронии судьбы короли и королевы, так тщательно оборонявшиеся от ядов, ежедневно и бессознательно травили себя собственноручно – косметика на основе свинца и ртути, крем для кожи с мышьяком, напитки на основе свинцовых опилок и ртутные клизмы были совершенно привычными спутниками королевских особ. В своей книге Элеанор Херман сочетает многолетние уникальные изыскания в медицинских архивах и передовые достижения судебно-медицинской экспертизы для того, чтобы рассказать правдивую историю блистательных и роскошных дворцов Европы: антисанитария, убивающая косметика, ядовитые лекарства и вездесущие экскременты.
Испанский грипп вызвал в воображении призрак Черной смерти 1348 года и великой чумы 1665 года, в то время, когда медицина не имела ресурсов, чтобы сдержать и победить этого нового врага. Историк Кэтрин Арнольд из первоисточников и архивных источников дает читателям первый по-настоящему глобальный отчет об ужасной эпидемии.