Карнавал страха - [35]

– Изящная и сильная риторика моего юного коллеги, – иронично заметил он, делая жест в сторону судей. – Но это всего лишь риторика, не больше. Во всем, что говорил Л'Арис не было ни слова правды. А вот вам правда! – вдруг выкрикнул Брюсин, топая тяжелым ботинком и заставляя всех в зале вздрогнуть от неожиданности. – Обвинение в убийстве пришло не от граждан Л'Мораи, не от тех, чью историю и жизнь мы отлично знаем. Нет! Обвинители на этом суде – артисты Карнавала, те, кого один из почтенных лордов назвал «уродами из степи». – Он сделал паузу, в зале раздались смех и поощрительные выкрики, и Брюсин плотоядно улыбнулся. – И нам придется учитывать тот факт, что эти артисты зарабатывают себе на хлеб не тяжелым честным трудом в поте лица своего, а тем, что дурачат зрителей, фокусничают и гримасничают, выставляя нам на обозрение свои уродства и аномалии. И нам придется принять во внимание…, э…, ненормальность этих людей. Впрочем, все вы бывали на Карнавале и прекрасно знаете, о чем идет речь.

И против кого эти люди выставили свои обвинения? Против Доминика, который родился в Л'Мораи, вырос на наших глазах, вырос в прекрасной семье Кисиу, да упокоится его отец с миром.

В свете всего сказанного и в связи с высокой риторикой коллеги хочу просить достопочтенный Совет и граждан Л'Мораи признать этого человека – нашего друга и соседа – невиновным, – закончил Брюси под аплодисменты зала.

– Приведите вашего первого свидетеля, обвинители, – раздался голос из темной ниши Совета.

Поднявшись, Л'Арис поклонился и выкрикнул:

– Первой я вызываю Марию – жонглершу.

Он взял Марию за руку, и, поджав губы, слепая женщина поднялась с высокого деревянного стула. Л'Арис подвел ее к возвышению и помог встать на трибуне, положив руки на камень. Камень тут же потемнел и вспыхнул разными оттенками красного и пурпурного.

– Постарайтесь казаться испуганной, если можете, – прошептал он сквозь сжатые губы.

Невеселая улыбка тронула рот слепой женщины.

– Это не так уж трудно.

– А теперь я хочу восстановить последовательность событий, – объявил Л'Арис толпе. – Пока я буду задавать вопросы этой очаровательной женщине, постарайтесь представить, что произошло в ту ночь, когда умер карлик Борго – шпагоглотатель. Представьте себе и того, кто мог быть в этом виновен, – с пафосом произнес юрист, указывая на Доминика. – Позвольте мне представить вам эту красивую молодую женщину по имени Мария, чей дом был обезображен и залит кровью. Скажите нам, Мария, что случилось в ту ночь, когда вы обнаружили убийцу в своем доме?

Мария тяжело вздохнула. Камень порозовел, а потом стал белым.

– Видите ли, я жонглирую кинжалами…

***

Карлик-шпагоглотатель Борго стоял неподалеку от арены, на которой выступала Мария, и прислушивался к реву и гулу возбужденной толпы.

– Мария необычайно привлекает зрителей, – восхищенно пробормотал он себе под нос, сдвинув пушистые брови. И тут его бородатое лицо омрачила тревога. Всегда трудно выступать за таким популярным артистом.

Он нервно отвернулся от сцены, ощупывая узловатой рукой рукоять шпаги. Он вытянул клинок из ножен и выставил перед собой. На его острие тут же блеснул лучик света факела, горевшего в жилом квартале. Шпага была такой же высоты, как и сам карлик, он снова убрал ее в ножны, бормоча:

– Интересно, а этим Мария могла бы пожонглировать?

Раздался новый крик восторга, Борго подошел к кулисе и прислонился к ней, дожидаясь финальных аплодисментов и выхода арлекинов.

Тут его глаза упали на артистический квартал, где происходило какое-то странное движение: между вагончиками и палатками шел какой-то незнакомый человек. Подозрительно оглядываясь, человек остановился перед одним из вагончиков. Свет факела хорошо освещал его – мясистый торс, большая лысеющая голова, огромные руки. Человек повернулся, кинул взгляд назад, который попал точно в удивленного карлика, а потом быстро открыл дверь вагончика и вошел внутрь.

– Это что такое? – важно прошептал Борго. Он повернулся и прислушался, до конца выступления Марии оставалось несколько минут. – Надо посмотреть, – продолжал он разговаривать сам с собой, сжимая рукоять шпаги.

Он отступил от стены и направился в актерский квартал к вагончику, в который зашел чужак – вагончику Марии.

– Что это за парень? – бормотал Борго, подходя к маленькому домику и внимательно вглядываясь в темное окно.

Он решил не связываться с тяжелой и большой шпагой и вынул из-за пояса кинжал. «Маловат для рта», – так он говорил об этом ноже во время своих представлений.

Поднявшись по ступенькам, Борго взялся за дверную ручку. Дверь распахнулась. Внутри была тьма, лишь слабый свет уличных фонарей и факелов проникал через зашторенные окна.

«Слепой девушке не нужно много света, – подумал Борго. – Мне, к счастью, тоже – глаза у меня, как у кошки».

Он всмотрелся в темное пространство и не заметил непрошеного гостя, а потому уверенно вступил внутрь. Длинная тень коротенького тела вползла в дом, падая на жалкую, но аккуратную мебель. Кровать и стул были пусты…

Тут позади Борго раздался металлический звук, карлик замер, хватаясь за шпагу и не выпуская кинжала.