Карнавал смерти - [46]

Джордж протянул руку, жестом приглашая Викторию сесть рядом с ним, но она предпочла место поближе к Миреле.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – поблагодарила девушка.

Мирела уставилась на нее темными глазами.

– Честно говоря, я не хотела. Ненавижу говорить о прошлом. Я уже в том возрасте, когда хочется ценить оставшееся время. Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь и что имею: моя вера, этот центр, мои дети… Уже скоро, в восемь вечера, большинство из них уйдут домой. Они из бедных семей. Их родители целыми днями на работе, и им не с кем оставить детей. Они меня многому учат. Гораздо большему, чем я сама могу их научить.

Повисло недолгое молчание. Мирела медленно шевелила пальцами, машинально передвигая коричневую папку по столу взад-вперед.

– Ваш сын был лучшим другом Сантьяго и Игора, – спокойно констатировала Виктория. – Игор погиб, когда учился в шестом классе. Вы помните это?

– Раньше я жила на той же улице, где школа. Я примчалась туда одной из первых, до приезда «Скорой». Поверьте, такое не забывается. Разбившийся ребенок, весь в крови, на игровой площадке… Игор лежал на земле неестественно изогнувшись, с искореженными руками и ногами… как будто его расплющило, сжало под прессом. Жуткое зрелище.

Виктория изо всех сил постаралась не представлять эту картину.

– Рядом валялся баллончик с краской, – продолжала Мирела. – Они уже тогда баловались граффити. Когда я узнала о том, что сотворил Сантьяго несколько лет спустя, то была поражена до глубины души. Разукрасить черным лица мертвецов – это так… жестоко.

– Ваш сын и Сантьяго дружили до окончания школы?

– Да… Мне кажется, смерть Игора так потрясла обоих мальчиков, что они еще больше сблизились. Создали свой собственный мирок. Сразу после того случая Габриэль начал замыкаться в себе. В четырнадцать у него произошел первый нервный срыв, а потом все стало еще хуже.

– Что вы думаете о Сантьяго?

– Он казался обычным мальчиком.

– Ваш сын когда-нибудь говорил, почему Сантьяго это сделал?

– А разве могут быть какие-то причины вломиться в дом, зарезать трех человек и разукрасить их лица? Габриэль был потрясен, как и все мы.

Виктория отметила, что Мирела избегает называть Габриэля «сыном», как и Атила – Сантьяго.

– Расскажите о припадках вашего сына, – попросила она.

– Они начались внезапно. Габриэль стал более беспокойным и каким-то измученным. Я думала, это просто подростковое. Иногда он на весь день запирался в ванной и ничего не делал. Или начинал волноваться и разговаривать сам с собой. Я отвела его к врачу, и ему поставили диагноз: гиперактивность, психоз и компульсивное сексуальное расстройство. Это казалось мне такой дикостью… Тихий маленький мальчик, воспитанный в соответствии с Божьими заповедями. Ходил на занятия по катехизису и даже совершил первое причастие. Я стала внимательнее присматриваться к нему. Он запирался в ванной семь-восемь раз на дню – минут по десять. Чтобы мастурбировать, подозреваю.

– Габриэль как-то лечился?

– Да, но это не слишком помогало. Он не мог сосредоточиться и постоянно попадал в неприятности в школе. Оценки снизились, табель – просто кошмар. Каждый раз приходилось пересдавать экзамены, и то он еле-еле наскребал на проходной балл. А ведь Иконе не была особо требовательной школой. Там же ему предъявили первое обвинение. Три девочки пришли к директору и сказали, что Габриэль напал на них.

– Напал?

– Я не верила, что он способен на такое. Порой мы слепы и не желаем видеть правду. Девочки сказали, что Габриэль ворвался в туалет и спустил штаны… А потом пытался заставить их потрогать его… – Мирела стыдливо опустила глаза. – Там не висело камер, так что доказательств у девочек не было. Габриэля только отстранили от уроков на неделю и перевели в другой класс.

Виктория дала Миреле успокоиться и спросила:

– А было и другое обвинение?

– Мой сын поступил в университет на фармацевта – одному богу известно как. Это казалось чудом. На какое-то время я поверила, что он изменился. У Габриэля не было друзей, но он стал… как бы это сказать… спокойнее, что ли. Но во втором семестре две женщины, студентка и уборщица, обвинили его в изнасиловании. У них были реальные доказательства. Студентка прошла медэкспертизу: на ее теле осталось много травм. Он связал бедную девочку веревками и жестоко избил. ДНК Габриэля была повсюду. Его арестовали, судили и признали виновным. У него диагностировали расстройство личности. Никто не упоминал об этом раньше, но когда что-то подобное случается, то наваливается все сразу, не так ли?

Указательным пальцем она подтолкнула папку в сторону Виктории. Та открыла ее и увидела тонкую стопку бумаги. Кроме копии обвинительного приговора там было медицинское заключение из психиатрической больницы Хейтор Каррильо.

– Судья рекомендовал поместить Габриэля в тюремную больницу. Я очень страдала: он ведь был для меня всем… Но он заслужил это. Так поступить с теми женщинами… Мне пришлось признать, что Габриэль – извращенец и садист. Это непростительно.

Она говорила с поразительным равнодушием.

– Мне очень жаль, – сказала Виктория.

– Не сто́ит. Я счастлива здесь, с моими детьми.