Карманный атлас женщин - [25]
А пани Мария, заперев за собою дверь, тяжело дышит и прислушивается.
На ежегодных встречах повстанцев района Охота о ней говорят «Мария — связная, проводник по каналам». Эта роль очень ей нравится.
Хорошо бы иметь такую надпись на могильном камне, думает она, как это красиво звучит. Я сражалась, я помогала, я строила. Я даже была в группе девушек, подкладывавших мины под здание Пасты.[28] А там, в гетто? Что я там навоевала? Сровняли с землей всю территорию да убили тех немногих, кому удалось пережить эти три года. Кроме того, кажется, никто в Варшаве не верил в восстание. В этом городе есть только одно место для героического порыва, со своим музеем, своей мартирологией, место в памяти. Я тоже поучаствовала в сотворении истории. Даже принесла свою бело-красную повязку в собрание экспонатов, когда попросили принести. Ну а повязку со звездой Давида, куда мне было ее сдать? Я хранила их вместе, рядышком, прижавшихся друг к дружке как парочка влюбленных. Пропитанных одним запахом. И носила я их на одной и той же руке, на том же самом месте. Когда бежала из гетто по канализационной сети, я забыла снять повязку со звездой. Только на выходе приятель сорвал ее с меня и сунул в карман. Если бы поляки заметили…
Я вовсе не «та самая», убежавшая по каналам. Я — связная 1944 года.
Иногда я вижу открытые входы в подземный мир. Первый импульс: прыгнуть туда, быстро спуститься по металлической лесенке, по ее тонким перекладинкам. Погрузиться в тину. Почувствовать между пальцами грязь, густую слизь. Помазать ею лицо, нанести штрихи под глазами, как боевую раскраску. Или нарисовать две характерные линии на щеке:[29] Богоматерь Варшавская. Оберегающая одиноких девушек, пытающихся выйти через сырые каналы. Обреченных на муки военного лихолетья. На насилие, на унижения. На грязные солдатские лапы, на сорванную юбку, разодранное белье.
Пан генерал, разрешите доложить: с сегодняшнего дня я беру псевдоним Богоматерь Еврейская, покровительница всех девушек, сражающихся в гетто и в вооруженных восстаниях. Женщин стреляющих, бросающих гранаты, убивающих, бунтующих, саботирующих, террористок, сумасшедших с винтовкой. Революционерок, которые ночью накручивают волосы на бигуди, чтобы утром хорошо выглядеть на баррикаде. У которых порвались последние чулки, так что они химическим карандашом рисуют чулочные швы на голых ногах. Девушек в легких цветастых блузках с большой сумкой через плечо.
Я расправляю крылья зашиты надо всеми женщинами, которые попали в руки врага. Возлагаю ладони на их чело и шепчу им в ухо заклинания. Аккуратно смываю сперму с бедер, зашиваю разорванные трусики, обрабатываю ссадины и счищаю струпья. Молюсь самой себе, чтобы все они забыли о том, что с ними произошло. Чтобы смыли из своей памяти лица палачей, их слова, крики, пыхтение, стоны. Чтобы они снова смогли сражаться за собственное существование. Я, Богоматерь Еврейская, подаю им руку, и мы вместе поднимаемся на самый верх баррикады.
Явление Боженьки посреди обстрела. На Нем видавшая виды солдатская полевая куртка, в руках держит женщину с невидящими глазами. Иди, говорит Он ей, иди и убивай. Одного за другим. Ты узнаешь всех, хоть я и позволил тебе забыть их лица. Никто за тебя этого не сделает. Так насладись же прекрасной местью. У тебя в руках винтовка, у тебя тот же самый штык, которым разодрали твое влагалище, которым расширяли вход в твое тело. Ты знаешь, что ты должна делать. Кричи, кусайся, пинай, терзай их останки и разбрасывай по всему городу. Освяти стены кровью палачей. Пройдет какое-то время, и на этих местах установят доски с надписью: «Здесь покоятся останки жертв обезумевшей Связной». Только так сможешь ты отомстить за свою мать, своего отца, за свое детство. За все те несостоявшиеся воскресные прогулки в парке, недоеденные пирожные от Бликле, за поломанные авторучки.
Я — Мать матерей, дети которых убиты во время войны. Я их крик, их рыдание. Вырванная пуповина, тянущаяся по мостовой. Спасения не раздаю. Спасение свое обеспечивай себе сама.
Пани Мария сидела в очереди к врачу и слушала воспоминания. Одни были сильно приукрашены и, как в компьютерных играх, изобиловали сюжетными коллизиями. Рассказы пролетали через щели во вставных зубах и освещали сморщенные лица. Губы больше не сжаты в ожесточенные складки, уголки рта не опущены печально. Рот приобретает форму корабля на волнах, самолета в небесах. Речевой аппарат смазан надеждой на то, что речь будет выслушана. Наконец-то есть слушатели, такие же старики, как и дикторы «Веселой львовской волны»,[30] которые шутят, чувствуя, что они свободны и что их любят. А как они рассказывают! Даже лучшие из репортеров не сравнятся с ними. В рассказах воскрешается история внезапно прерванного детства, внезапного взросления. Там нет места для глубоких размышлений. Там есть действие. Как в комиксах.
Пан Казимир каждую неделю представляет новые варианты, каждую неделю он кто-то другой. Но всегда — герой, спецназовец, супермен. И так они к нам подобрались тихонько с тылу, думали, гады, что нас возьмут, но мы быстренько на лестницу, перегибаемся через перила, чуть ли не в воздухе висим и тра-та-та-та по ним, ну и лица у них были, никак не ожидали, хе-хе, все так и умерли. Неизвестно, откуда такая страсть в этих рассказывающих телах. Ведь только что приковыляли к врачу, а теперь с горящими глазами повествуют о делах давно минувших дней. Война их разогревает, она — единственное, что их волнует, течет по жилам, будоражит, поддерживает огонь. Вдруг полумертвые тела просыпаются, чтобы закружиться в танце смерти под названием «как хорошо было на войне». Политики, коррупция, нет денег, нет семьи — все это компенсируют воспоминания с поля битвы. У женщин тоже были свои роли. Они организовывали полевой госпиталь, доставляли приказы, торговали съестным. Одна из сидящих в очереди даже сына родила во время бомбардировки. Не зная, останется ли в живых после того, как родит. Весь дом готовил пеленки из старых простыней и пододеяльников. Но зачем все это было, если ребенок умер от воспаления легких. И так неудачно: на следующий день после освобождения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Рондо» – это роман воспитания, но речь в нем идет не только о становлении человека, о его взрослении и постижении мира. Важное действующее лицо романа – это государство, система, проникающая в жизнь каждого, не щадящая никого.Судьба героя тесно переплетена с жизнью огромной страны, действие романа проходит через ключевые для ее истории события: смерть вождя, ХХ съезд, фестиваль молодежи, полет в космос… Казалось бы, время несется вперед, невозможно не замечать перемен, но становится ли легче дышать?Детские мечты о свободе от взрослых, о самостоятельной жизни, наконец, сбываются, но оказывается, что теперь все становится только сложнее – бесконечные собрания, необходимость вступления в партию, невозможность говорить вслух об очевидном – все это заполняет жизнь героя, не давая развернуться, отвлекая от главного.
Все события, описанные в данном пособии, происходили в действительности. Все герои абсолютно реальны. Не имело смысла их выдумывать, потому что очень часто Настоящие Герои – это обычные люди. Близкие, друзья, родные, знакомые. Мне говорили, что я справилась со своей болезнью, потому что я сильная. Нет. Я справилась, потому что сильной меня делала вера и поддержка людей. Я хочу одного: пусть эта прочитанная книга сделает вас чуточку сильнее.
"И когда он увидел как следует её шею и полные здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил: - Душечка!" А.П.Чехов "Душечка".
Эта книга – история о любви как столкновения двух космосов. Розовый дельфин – биологическая редкость, но, тем не менее, встречающийся в реальности индивид. Дельфин-альбинос, увидеть которого, по поверью, означает скорую необыкновенную удачу. И, как при падении звезды, здесь тоже нужно загадывать желание, и оно несомненно должно исполниться.В основе сюжета безымянный мужчина и женщина по имени Алиса, которые в один прекрасный момент, 300 лет назад, оказались практически одни на целой планете (Земля), постепенно превращающейся в мертвый бетонный шарик.
Эта книга – сборник рассказов, объединенных одним персонажем, от лица которого и ведется повествование. Ниагара – вдумчивая, ироничная, чувствительная, наблюдательная, находчивая и творческая интеллектуалка. С ней невозможно соскучиться. Яркие, неповторимые, осязаемые образы героев. Неожиданные и авантюрные повороты событий. Живой и колоритный стиль повествования. Сюжеты, написанные самой жизнью.
В книгу замечательного польского писателя Станислава Зелинского вошли рассказы, написанные им в 50—80-е годы. Мир, созданный воображением писателя, неуклюж, жесток и откровенно нелеп. Но он не возникает из ничего. Он дело рук населяющих его людей. Герои рассказов достаточно заурядны. Настораживает одно: их не удивляют те фантасмагорические и дикие происшествия, участниками или свидетелями которых они становятся. Рассказы наполнены горькими раздумьями над беспредельностью человеческой глупости и близорукости, порожденных забвением нравственных начал, безоглядным увлечением прогрессом, избавленным от уважения к человеку.
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.