Карма - [47]
Намекаете, что и нам туда дорога? – спрашиваю я.
А вам самим разве в те края не хочется?
Сандип сердитым взглядом велит мне молчать.
Я говорю, когда мы отходим достаточно далеко от охранника:
По-моему, это и приводит к геноциду. Когда считают, что иноверцев надо или изолировать, или уничтожить. И чего это ты вдруг цитируешь Нанака?
Он был очень мудрым проповедником мира. И по рождению индусом. А теперь, Майя, постарайся, пожалуйста, успокоиться. Мы ищем твоего отца.
Лица
Тюрбан обнажает душу, говорит бапу. Он придает лицу силу и открытость. Заставляет расправить плечи и выше держать голову. Делает мужчину выше ростом, а его сердце – сердцем воина.
Но здесь все мужчины невысоки, с клочковато выстриженными головами. Пережитый ужас рассек им поджилки, согнул тело и волю.
Мы с Сандипом проходим мимо сооруженных на скорую руку хижин. Показываем отцовский паспорт, раскрытый на странице с фотографией. Из тени на свет высовываются головы, чтобы взглянуть на нее. На лицах – пустота, даже на детских. Обычно дети лучше взрослых справляются со страхом, но у этих в глазах пересохли последние капли надежды.
Люди что-то видят сквозь мою кожу. Мое сикхское сердце? Индусскую кровь? То, что я не из этой страны? Что осталась одна? Взгляды прожигают меня насквозь.
Никто в лагере не слышал об Амаре Сингхе. А вне лагеря никто не слышал о его обитателях.
Сколько мужей, отцов, братьев и сыновей остались без достойного погребения? Никто не смешал их прах с землей и водой. Не обернул тело пеленами. Не напутствовал песнопениями душу, отлетавшую в край вечной тишины. Их провожал только запах бензина – жгучее напоминание о человечности.
Его здесь нет
Рано сдаваться, Майя. Давай искать.
Его здесь нет.
Может, он в одной из палаток. Может быть, спит.
Или утонул в выгребной яме! Или достался на ужин крысам!
Может, он где-то кого-то утешает.
Нет, Сандип. Его здесь нет. Он не стал одним из здешних полутрупов. И неужели это все, что государство смогло дать этим людям? Не сумело защитить, а теперь так помогает! Где же справедливость?
Майя…
Это ад, Сандип! А не место, где находят прибежище!
Ладно, сейчас пойдем. Дай мне еще несколько минут…
Я бегу по лабиринту из лачуг. Выбегаю в ворота мимо спящего охранника. И натыкаюсь на голого садху, вымазанного с ног до головы пастой из куркумы.
Кто мы? Сновидение Бога? – вопрошает он, обращаясь к небесам. – Порождение божественной любви к сотворенной жизни? Или самый страшный из его кошмаров?
Мы – его преступление! – кричу я.
Видя сны, почему мы думаем, что живем? Почему проводим дни нашей жизни во сне?
Потому что не в силах выносить страдание!
Спроси, из чего создано наше тело. Из костей? Из плоти? Нет! Из засохшей глины людской ненависти!
Мы звери.
Ответ Сандипа
Я слышу, как он спорит с садху.
Мы созданы из любви. Любви! Ты слышишь меня, старик? Мы созданы из любви, которая к нам приходит. Из любви, которой мы занимаемся с любимыми. И даже из той любви, которую нам суждено потерять!
Ответ садху
Ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха
Ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха
Ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха ха
9 декабря 1984
Ветер
Подкрадывается с запада призраком.
Раздувает пыльную занавесь
шириной во весь горизонт.
Затмевает солнце, его свет и жар.
Высасывает воздух.
Его дыхание кружит вокруг меня.
Находит углы номера
шелестит белой простыней
дергает ее за угол
обнажив плечо
сонная рука
слепо тянется
нащупывая ткань
но вместо этого
отряхивает кожу
ветра.
Его имя
Проталкивается вверх по горлу.
Цепляясь.
Царапаясь.
Требуя воздуха.
Я с силой сглатываю,
чтобы освободить ему путь.
Сандип, – шепчу я.
Ветер уносит его имя прочь.
Рот мне забивает песок.
Тш-ш-ш. Ты моя.
Сандип.
Тш-ш-ш.
Пустыня хочет, чтобы я умолкла.
Тш-ш-ш.
Проглатывает мою жизнь.
Сандип!
Оранжевая вспышка
пульсирует у горизонта,
пробивает песчаную занавесь.
Сандип. Я иду.
На свет.
Вспоминание
Я просыпаюсь оттого, что он нависает надо мной. Сидит, подперев голову.
Сандип, ты здесь.
А где еще мне быть?
Ты мог уйти. Я же источник неприятностей. Так все говорят.
Красивый источник. Тебе снился плохой сон? Ты звала меня.
Я вспоминала, как все было. Как я шла к тебе. Сквозь бурю. На свет.
Напрасно ты убежала, Майя.
В пустыне?
В пустыне тоже, конечно, не стоило. Но я сейчас про лагерь беженцев. Ты подвернула ногу, лодыжка у тебя теперь в два раза толще, чем была.
И жутко болит.
Дай еще раз взгляну.
Ой!
Дурная это все-таки привычка – убегать.
Не просто же так я убегаю.
Понимаю. А в этот раз, скорее всего, был виноват садху. Он специально подставил ногу, других доводов у него не оставалось.
Зря ты все валишь на человека, которого я чуть не покалечила.
Он и без тебя был калекой.
Спасибо, утешил.
Я дал ему две рупии.
Всего?
Больше мы не можем себе позволить.
Извини, Сандип. Я же источник неприятностей.
Все в порядке, Майя. Оказаться у такого источника я только рад.
Не следует находиться вдвоем
Ты куда?
Обратно на пол.
Зачем?
Ты сама знаешь.
На кровати удобнее.
Разумеется, удобнее. Но спать я все равно буду на полу.
Я хочу, чтобы ты остался здесь. Рядом со мной.
Нет.
Почему?
Нам не следует вдвоем в этом номере находиться, не то что на одной кровати. Потому что это неправильно.
Неправильно? Если не любовь, то что тогда вообще правильно? А миру лучше бы думать о предотвращении зверств, чем о том, как ведут себя двое подростков в Дели!
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.