Карьеристы - [103]
Но это длится лишь десяток секунд. Петронеле падает на траву и принимается рыдать. Она всхлипывает громко, зло, трясет растрепанной головой. Она походит на огромный пушистый репейник, сорванный ветром и брошенный в папоротники.
Наконец она садится, толстая как копна, косится на Анупраса, который примирительно молчит. Она вытаскивает надушенный платок, утирает слезы. Глаза у нее красные, лицо сердитое.
— Гнилушка старая! — презрительно говорит она. — Блудливый старикашка! Что это ты вздумал?! Кто разрешил лизаться? Всю обслюнявил! Лезет нахально! Думал, молчать буду? Не буду молчать! Слышишь?! — задрожав, визжит она.
Анупрас сидит, поджав ноги как ребенок, — испуганный, бледный, прозрачный какой-то. Пыхтит, усы развеваются между папоротником словно мотыльки, угодившие в сачок. Добрый бог, только что щедро его одаривший, теперь отвернулся.
— Дура! Не знала я его! Уйдешь с ним в лес… Куда еще?.. А он истый бес! Ну просто дьявол! А мне-то что делать? С кем еще пойдешь? Одна-одинешенька. Как палец! С ума тут с ним сойдешь… Почему молчишь? Язык проглотил? Ты ведь… Избить меня должен был! Отхлестать! Понимаешь?! Отхлестать!..
Анупрас кривит рот, жует усы.
— Топор… Топор из часовни… Копыта…
— Чего бормочешь? Ума решился?
Она встает и долго смотрит на Анупраса. Потом наклоняется, гладит его по голове.
— Кто же тут виноват? Никто…
— Петронеле… Ты из моей жизни ушла.
— Ты не сердись, Анупрас. У женщины одно на языке, другое на уме. Съешь лучше хлеба с паштетом.
Он трясет головой.
— А с медом?
Анупрас выпучил свои круглые глаза и шевелит усами. Потом встает и уходит по тропе, возвышаясь над папоротником, — легкий, хрупкий и прямой.
Петронеле жует хлеб с медом и думает, далеко ли он уйдет один.
Каролина посмотрелась в зеркало. Глаза зареваны, лицо опухло. Хватит! Больше она плакать не будет. Никогда в жизни! Полоумная! «Это ты полоумная! Вот тебе! — И она показала язык сестриной фотографии. — Это ты! Ты! Вот тебе!» Еще раз показала. Не будет она больше о ней думать.
Каролина умылась. Освежила лицо водой. Но мятный дух испарился. Вода была обыкновенная. Чуть солоноватая. Капли еще теплые.
Каролина причесалась перед зеркалом. Причесывалась она долго, еле шевелила руками, слезы стояли в глазах, не заревела только потому, что смотрела в зеркало.
Каролина взяла книгу и отложила. Открыла шкаф. Выходной пиджак Анупраса. Пуговица была оторвана, но уже пришита. Пришита плохо… И шапка Анупраса. Маленькая шапчонка. С воробьиное гнездо. Как в такой головенке умещается разум? Всякое бывает. И аистово гнездо иногда пустует.
Был Анупрас мужчиной. Огонь! Петронеле этого не узнать. Просто принц на танцах. И среди подушек принц. Хоть падай на колени. На двадцать два года ее старше. Все как полагается. Чуть скажет: «Вижу тебя повсюду, что ни час, что ни минута — все о тебе…» — на небеса возносишься. Голос дрожит как у викария.
Эти годы украли всё. Осталась тень от Анупраса. Кофейничает — тень. Сидит и думает — тень. Уставится неизвестно на что — зрачки тускнеют. О чем думает — одному богу известно. Может, о смерти, но уж не о женщинах. Не изображай она змия, Анупрас ее бы и не заметил. Когда она — смилуйся, господи! — спятив, носится нагишом, он не отворачивается!
Младшая сестрица! Ясное дело, сидят теперь в лесу на пенечках. Он сидит, а она небось перед ним на коленях. И кормит его бутербродами. Это уж как пить дать. И поясницу ему растирает. И грелку небось прихватила. Откуда у нее столько нежности для Анупраса? (Каролина это обдумывает уже сотый раз.) Волосами бы укутала, в подоле бы спрятала. Могла бы, в молочную реку превратилась. Да простит бог, у кошки больше самолюбия, чем у бабы. День-деньской виться перед мужиком… Что перед мужиком — перед усами, от него же усы только и остались.
Анупрас — огонь. Анупрас — орел. Бывало, какая-нибудь лупоглазая жаба уставится на него, будто на Георгия Победоносца. Советовали ей: обстриги крылышки, а то сиганет через плетни в чужой курятник. Нет, не сигал! Ни разу! Ей лучше знать. Если и сиганет, то чтоб покрасоваться, покукарекать. Мужики что петухи — ума у них мало.
Острая на язык Валерия говаривала: «Знай, душенька, легче удержать воду в пригоршне, чем мужика в подоле!» Эта самая Валерия знала одну бесстыжую уловку: «Пожалуйста, иди к своим вдовушкам да девушкам!» А сама заманит в свою комнатку и так умает, муженек потом охотней смотрит на чудовище, что на святом образе, чем на женщину. А вот ей, Каролине, не приходилось привязывать Анупраса своими белыми косами к ножке кровати.
Баба она неученая, простая. Пореветь любит. Но она тоже свое знает. Старается быть молодой да доброй. И красивой… Да, красивой. А чем еще себя тешить, когда душа болит… А ну их всех…
Своих не было, вырастила троих чужих. Сама. Святая Урсула не помогла. И образование дала. На свои медные гроши. И ей образование дала. Дорогой сестрице! Теперь-то она белоручка… Раны перевязывает. Раны… Рану на душе не перевяжешь… Пускай. Ни о чем она не просит, ничего ей от нее не надо. Поступала так, потому что иначе не умела. В ступе ее растолки, все равно будет повторять: делайте добро. А сестра делала добро? Ей бы только счастья для себя. А когда счастье приходит, она кричит не своим голосом. До слез.
«Чердак, приспособленный под некое подобие мансарды художника. Мебели мало. На стенах рисунки, изображающие музыкальные инструменты. Беатриче играет на рояле вальс Шопена. Стук в дверь. Беатриче осторожно подходит к двери, прислушивается. За дверью голоса: «Открой!», «Беатриче!», «Пусти!», «Человек умирает!», «Скорей!» Беатриче отпирает дверь. Костас и Витас вносят на носилках Альгиса…».
Уже много лет не сходят с литовской сцены пьесы известного прозаика и драматурга Юозаса Грушаса. За них писатель удостоен Государственной республиканской премии и премии комсомола Литвы. В настоящий сборник включены наиболее значительные произведения народного писателя Литвы Ю. Грушаса; среди них — историческая трагедия «Геркус Мантас» — о восстании литовцев против крестоносцев; драма «Тайна Адомаса Брунзы» — трагическая судьба героя которой предрешена проступком его самого; трагикомедия «Любовь, джаз и черт» — о проблемах современной молодежи. В каждой своей пьесе Ю. Грушас страстно борется за душевную красоту человека, разоблачает уродующие его сознание пороки.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.