Карэле Карэле и другие волшебные существа - [34]

Кто-то поднимался по лестнице, и у Карэле не было никаких сомнений насчёт этого существа. Хозяин дома называл его псом, хотя это определение и являлось весьма условным. Однако оно было опаснее любой собаки — и поэтому Карэле исчез.

Вначале он убрал своё дыхание, затем стёр тень, невидимую в темноте, но ощутимую и плотную. После этого исчезло тело, и краешком сознания Карэле в очередной раз успел порадоваться, что оно настолько лёгкое — с более плотным телом этот номер не получился бы. Но размывалось и сознание, и через секунду, когда из-за поворота лестницы показался зверь, от Карэле оставалось только имя.

Оно мерцало в узком тёмном коридоре, в холоде самой длинной ночи года — красное, горячее и сладкое, как вишнёвый сироп. В мире есть создания, которые смогли бы увидеть огонёк этого имени издалека. Но пёс, который взбегал по лестнице, к ним не относился.

Огромное сероватое тело, оттолкнувшись от ступенек, взмыло над полом и мягко приземлилось посреди коридора. Зверь повёл носом. Вблизи было видно, что он весь словно бы состоит из подвижных, текучих карандашных линий. Пёс иногда казался плоским, но стоило моргнуть, как это ощущение исчезало.

Не заметив Карэле — горячего, красного и сладкого имени Карэле, — пёс в два прыжка добежал до конца коридора, развернулся и неспешно пошёл обратно. Тихий цокот когтей затих внизу.

Через несколько минут мерцающее во тьме имя обросло сознанием, плотью и тенью. Карэле судорожно вдохнул, пытаясь разжать пальцы, стиснувшие рукоять трости. Сердце, в очередной раз возвратившееся из небытия, колотилось, как бешеное, и вздумай пёс вернуться сейчас, Карэле не услышал бы его из-за шума крови в ушах.

Чуть позже, уняв сердцебиение, он тихо спустился по лестнице. Здесь тоже стояла темнота, но глаза, уже привыкшие к ней, выхватывали из ночных теней очертания предметов. Обстановка первого этажа была ему знакома, и Карэле без раздумий толкнул свободной рукой не до конца прикрытую дверь в гостиную.

— Доброй ночи, Шани. Счастливого Йоля! — беспечно улыбнулся он.

* * *

В безлюдном заснеженном переулке возилась крупная неуклюжая фигура. Высокий и полный, немолодой уже человек в дорогом коричневом пальто привязывал верёвку к торчащему у стены пруту. Маленькие глазки, утопающие в пухлых щеках, весело поблёскивали.

Послышалось пыхтение, и из-за угла появился второй толстяк — полная копия первого, но лет на тридцать моложе. Он тащил в руках здоровенный камень, удерживая его из последних сил.

Свалив свою ношу на другой стороне переулка, младший толстяк плюхнулся прямо на снег, утирая пот.

— Фух, — выдохнул он.

— Ну-ну, — похлопал его по плечу старший.

Установив камень поудобнее, он аккуратно натянул верёвку поперёк дороги — в точности на уровне снега, которого намело уже по щиколотку. Закрутил вокруг камня и завязал. Затем присыпал узел снегом.

— Отлично вышло! — довольно произнёс старший, разглядывая ловушку. Верёвку почти не было видно, а снег продолжал идти, всё больше скрывая её.

— Ага, — с сомнением отозвался младший, грустно ковыряя пальцем испачканное пальто. — А ты уверен, что это не чересчур? Может, не стоит?

— Брось, сынок! Надо же иногда повеселиться!

Старший суетливо потянул сына за рукав, и тот поднялся, одновременно пытаясь оттереть грязь снегом. Оба толстяка протопали к выходу из переулка и скрылись за углом.

* * *

Пёс, лежавший на полу, вскочил и зарычал — звук был похож на низкий гул, от которого закладывало уши. Хозяин, еле видимый во мраке комнаты, положил руку ему на загривок, успокаивая.

— Вот и Карэле Карэле, — устало сказал он. — Всё-таки пробрался?

— Разумеется, — кондитер широко улыбнулся, усаживаясь во второе кресло возле холодного камина. — Разве ты меня не ждал?

Карэле продемонстрировал хозяину глиняный горшок для углей. Спохватившись, нашарил в кармане крышку и на ощупь пристроил её на место, после чего опустил горшок на пол.

— Ты же сам знаешь, — в темноте Карэле скорее почувствовал, чем увидел, как хозяин кивнул на камин. — Я не собираюсь зажигать сегодня огонь.

— Ну да, и никакие просьбы не в силах будут тронуть твоё каменное сердце, — Карэле откинулся на спинку кресла, устало вытянув ноги. — И что мне теперь делать? Ты помнишь, что я уже не в том возрасте, чтобы лазать по водосточным трубам?

— Не лазал бы, — равнодушно отозвался его собеседник.

— Мы люди, Шани. Нам нельзя без огня. И потому каждый Йоль мы разжигаем его заново, начиная новый цикл. Ты знаешь — у моего очага собрались те, за кого я в ответе. И поэтому я сделаю всё, что могу, чтобы принести им самый светлый огонь, какой только найду.

— Тогда ты не по адресу, — усмехнулся тот. — Можно подумать, сам не знаешь, что мой огонь зовут чёрным.

— Я-то знаю, — твёрдо ответил Карэле. В мгновение ока он оказался на ногах, обошёл собеседника, сидящего в кресле, и положил ладони ему на плечи. Руки сразу же онемели, погрузившись в тягучую, но вполне терпимую боль. — Это они, рассуждающие про чёрный огонь, не знают, что милосерднее его не существует. Поверь, у меня есть выбор, но я каждый год прихожу за огнём к тебе.

Хозяин чуть повёл плечами, и Карэле убрал руки.