Каре для саксофона - [28]

Оказалось, что Михаэль и Аркадий Борисович живут в этом же отеле: «Вот откуда мой номер у…!»

— Мы в кафе, — быстро сказала Анна, увлекая Еву за собой.

— Смею утверждать, что Еве будет скучно без нас, — уверенно взял саксофон и подставил локоть Михаэль.

— Да, чашечка кофе в это время суток только на пользу, — весело вторил Аркадий Борисович.

— Возможно, мой Альт попал в надёжные руки, — Ева с улыбкой приняла приглашение.

В кафе они выбрали столик у окна, утонули в мягких креслах, и Михаэль от всех сделал заказ. Официант, казалось, растворился в воздухе и также возник, принеся с собой ароматный запах кофе и невесомое пирожное.

— Ева, ты давно играешь на саксофоне? — поинтересовалась Анна.

— Вообще-то, сначала моим основным инструментом вполне традиционно было фортепиано. Лет в четырнадцать, когда я гостила по обмену в американской семье в Нью-Йорке, мне в руки попал профессиональный саксофон вместе с владельцем, — пошутила девушка. — Этот человек показал мне, как устроен сакс, и первые уроки игры — тоже он. В Россию я вернулась с поддержанным инструментом и с уверенностью, что уже никогда с ним не расстанусь. Преподаватели и родители уговаривали оставить эту блажь и стать пианисткой, но в результате нашли хорошего учителя и отступились.

— Я долго не мог придти в себя после того, как услышал вас вчера в «Гарнье», — искренне сказал Аркадий Борисович.

— Очень приятно слышать это от вас, — поблагодарила Ева.

На протяжении всего разговора Михаэль Румен просто молча смотрел на неё, не отрываясь.

— Твой кофе остынет, — напомнила Анна.

— Михаэль, ты тоже участник покерного турнира? — спросила Ева.

— Он не просто участник, а входит здесь в пятёрку самых перспективных и талантливых игроков. Его шансы весьма высоки! — опередил с ответом Аркадий Борисович.

— Я не суеверный, но, пока не будет известен результат, предпочитаю о своих возможных достижениях не говорить. К тому же в моей голове сейчас далеко не покер, — поймав взгляд Евы, улыбнулся «number one».

— Да, берегись, Ева. Это не только опытный игрок, но и очень уверенный в себе мужчина, который не раз одерживал победы в обольщении женщин, — неожиданное разоблачение от Анны повисло в неловкой паузе.

— Какие же это победы! Данный аспект всего лишь характеризует женщин, падающих в постель с первым встречным, — вернул прозрачный намек на какие-то события Михаэль.

— И всё-таки я редко ошибаюсь в мужчинах, — не сдавалась журналистка, ловя его глаза, и положила ладонь на руку Михаэля.

«No, number one!», — Ева поспешно стала прощаться:

— К сожалению, мне пора. Ещё нужно найти место для репетиции, сегодня вечером я опять играю…

— Я помогу, — уверенно отстранив руку Анны, поднялся Михаэль.

— Никогда не был на репетиции, — встав из стола и поклонившись Анне, вежливо попрощался Аркадий Борисович.

Журналистка, нисколько не смутившись, ответила:

— Ну, а у меня здесь ещё одна очень важная встреча!

* * *

Выйдя из кафе, они втроём отправились на набережную. Прежняя общая неловкость сменилась на удивление лёгким весёлым разговором. Аркадий Борисович со смехом делился своими жизненными историями, и Михаэль своим красивым баритоном дарил Еве комплименты и рассказывал о покере занимательные вещи.

— А ты знаешь, Михаэль, что у тебя очень редкий приятный тембр? Так уж сложилось, что мой слух ловит даже малейшие оттенки и интонации. А память коллекционирует уникальные звуки. Теперь твой голос будет томиться на её полке, — звонко рассмеялась Ева.

— Нечего бездельничать. Он подарит тебе ещё много красивых слов.

На набережной было много людей, не смотря на жару, гуляющих вдоль моря. Бедные мимы терпели свой грим и то и дело резко меняли позы перед туристами, принимающими их за статуи. У лотка с засахаренными фруктами пахло ванилью. Чуть вдалеке, на газоне Ева заметила слепого саксофониста, тщетно пытавшегося привлечь публику, и исчезла в толпе равнодушных к музыке прохожих.

— Я скоро! — долетело до оторопевших мужчин.

Они нашли её в тени экзотических растений. Ева что-то говорила музыканту по-французски, тот кивал. Ева достала саксофон и сначала подыгрывала, чтобы не обидеть. А затем музыкальную инициативу взяла на себя, наращивая силу звука и меняя темп. Популярные мелодии сменяли друг друга, собирая всё больше и больше слушателей. В футляр посыпались деньги, потрясённый музыкант жестом показал «супер!», когда оба перешли на джаз. Найдя глазами Михаэля и Аркадия Борисовича, Ева улыбнулась «Мадам и месье, делайте ставки!», приток евро-купюр усилился, в том числе и от новых знакомых. Наконец, работа щедро была оплачена, и мадемуазель медленно остановила мелодию. Под аплодисменты высыпав деньги в футляр музыканта и шепнув ему что-то, Ева вернулась к Михаэлю и Аркадию Борисовичу.

— Вот репетиция и состоялась, — поправив волосы, сообщила она.

— Как это по-русски! — растроганный Аркадий Борисович погладил футляр с саксофоном французского производителя «Henri Selmer Paris».

— Мазь от ожогов я купил, — целуя руки Евы, сказал Михаэль.

«Дайте мне рычаг, и я переверну Землю…к чертовой матери»

Анна проводила взглядом компанию и углубилась в экран сотового телефона. Быстро набрала номер и, перейдя на английский, произнесла: «Мистер Хиндли, я уже освободилась». Видимо, на том конце провода высказали неудовлетворение, и девушка начала оправдываться. Анна заказала еще чашечку кофе и устроилась напротив входа, откуда просматривалась парковка. Наконец, она увидела ожидаемую машину и, быстро расплатившись с официантом, покинула кафе. Водитель всю дорогу в Ниццу ехал молча, Анна на заднем сидении не находила себе места и заметно нервничала. Автомобиль, пропетляв по улицам города, остановился у глухих автоматических ворот. Створки медленно распахнулись, и взору Анны представился просторный парк с южными хвойными насаждениями и исключительно ровным травяным газоном, в глубине которого виднелся внушительного вида особняк с глиняной черепичной крышей. Водитель очень осторожно провел машину по дорожкам парка и остановился недалеко от особняка. К машине подошел крепкий молодой мужчина, учтиво помог Анне выйти и предложил следовать за ним. Обойдя дом, они оказались в другой части парка, с большим искусственным водоемом, дно которого было выложено голубой плиткой, придававшей воде соответствующий оттенок. На берегу около пляжной зоны красовалась беседка — изящный ажурный навес из сухих пальмовых листьев. В беседке находились трое мужчин, сидевших за столом. Они неспешно о чем-то разговаривали и курили сигары.