Кардиффская команда - [4]

- На, сказал Уолт, только что отстирано и все такое. Скидывай свою капиталистическую униформу для торжественной мессы.

Встревоженный Сайрил стоял, пригвожденный нерешительностью.

- На, сказал Сэм, протягивая ему вешалку. Мы будем, видишь, как команда - все одеты одинаково.

- Я тут смену одежды держу, сказал Уолт. На самом деле, можно всем надеть желтые спортивные рубашки. Одинаковые тенниски всем не получится, но белые толстые носки прикроют.

- Переодеваться здесь? переспросил Сайрил.

- Мы же все тут мальчики, сказал Марк. Чего стесняться? Сэм и Уолт никогда не слыхали о благопристойности.

Уолт едва заметно переглядывался с Сэмом, когда Сайрил, заливаясь краской, стоял перед ними в одних подштанниках, доходивших ему до ребер.

- С рубашкой Уолта тебе майка не понадобится, сказал Марк. Сегодня тепло.

- Штаны хорошо сидят, заметил Уолт. Мы с Сэмом постоянно носим одежду друг друга, так что уже не знаем, где чье, а наши мамы уже и не пытаются различить.

Как бы то ни было. Когда Маман мне что-нибудь покупает, то берет сразу пару, для Сэма, и Дэйзи, маман Сэма, делает то же самое.

- Тебе нормально, Сайрил? спросил Марк. Мне нравится, что три моих мышонка, по крайней мере, на первый взгляд похожи на тройняшек.

- Ага, сказал Сайрил с улыбкой. Смешное ощущение, но мне, наверно, нравится.

- Скажем, практично, к тому же тебе идет.

8

Переходя через дорогу в Сен-Жермен-ан-Лэй, Марк взял Сайрила за руку, будто это само собой разумелось. Сэм и Уолт время от времени брались за руки весь день.

Таков был их стиль. Держать Сайрила за руку было неловко, а когда Сэм приобнял его за плечи, тот съежился и окаменел. Уолт и Марк обменялись взглядами.

Пообедали за столиками на открытом воздухе в Английском Саду. Бутерброды с ветчиной и сыром, пиво для Марка, от которого отхлебнул и Уолт, Сэму и Сайрилу - по кока-коле.

- Мне понравилось слушать про Аббата Брюи(26) и Тейяра Шардена(27), сказал Сайрил, и про Джеймса II Английского(28), и генерала Леклерка(29). А мы, месье Бордо, увидим оставшуюся часть музея - средневековье и кельтов?

- Ох да ради бога, произнес Уолт, зови Марка Марком.

- Да, ответил Марк, но не сегодня. Для одного утра вы уже узнали достаточно.

Кто будет тартинку с яблоками, все? Ты пьешь кофе, Сайрил? И мне бы понравилось, если б ты называл меня Марком.

- Не думаю. То есть, конечно, если все, то и я буду.

- Уолт терпеть не может кофе, сказал Марк, но пьет его, потому что я пью, и подозревает, что от кофе у него вырастут на груди волосы, начнет быстрее ломаться голос и петушок вырастет. Сэм, а он - честный, будет молоко. Я несу два кофе и два молока. Никому ничего не нужно доказывать тем, чтобы пить кофе.

- Мне нравится, сказал Сэм, когда Марк превращается в няньку. Господи помоги детям.

- А ты знаешь здешний лес, Сайрил? спросил Уолт.

- Нет. У моих родителей здесь живут друзья, и я тут проезжал, но никогда не бродил пешком, как сегодня, и в музее не был.

- Лес большой. Я могу на дерево залезть. А животных больше нет.

Марк вернулся с официантом, который тащил четыре яблочных тартинки и два пакета молока. Сам он нес два кофе. Они обогнули семейство американцев - папа лысый, у мамы волосы голубые, а две дочери постоянно поправляют длинные прически.

Семейство занимало столик по другую сторону посыпанной гравием дорожки и поминутно озиралось.

Уолт и Сэм повернулись друг к другу, обнялись и поцеловались.

- Это игра, сказал Марк Сайрилу. Чтоб американцы понервничали. Присоединяйся, если хочешь. Я к этому привык.

Сайрил организовал подобие улыбки.

- Доедайте, пока официант нас отсюда не попросил.

- Ты думаешь? спросил Уолт, вставая, наклоняясь и целуя Марка в уголок рта. Мы даже еще не приласкали краники друг у друга.

- Сайрил, сказал Марк, обхватывая его рукой и склоняясь к самому уху, мы не сможем сделать вид, что не знаем этих сорванцов, и наше цивилизованное безразличие будет частью спектакля, ладно? Если один из них тебя поцелует, ответь ему тем же. Они дразнят американцев, а не нас.

Сайрил скользнул рукой Марку по плечам - невесомо, но, тем не менее, скользнул.

- Сайрил учится, радостно заметил Сэм.

КРЖИЖАНОВСКИЙ

- Гигантской четырехлапой Эйфелевой башне, читала Пенни, поднявшей свою стальную голову над людскими гомонами Парижа, надоело, понимаете, надоело терпеть и слушать сутолочную, спутавшуюся улицами, ссыпанную из лязгов, огней и криков жизнь. Сами же бестолочные существа, копошащиеся у подножия башни, вселили под ее прорвавшее облака острое темя вибрации и эфирные сигналы планеты.

А если кто-то по имени Уолтер думает, что я не видела, как он стянул с себя штаны от пижамы и засунул их под валик перед тем, как залезть в постель, у того вместо мозгов каша.

- Интерпол не должен брать на работу никого, кроме мам. Всех жуликов тогда будут ловить за считанные минуты.

- Пространство, раз завибрировав в иглистом мозгу, потекло по стальным мускульным сплетениям вниз, заземлилось, и башня, оторвав свои железные ступни от фундамента, качнулась и пошла.

- Кто это написал? спросил Сэм. Штаны от пижамы на мне, хотя в них чья-то рука.