Карабарчик - [39]

На следующий день ребята уже были на мосту, где был назначен сбор. За ночь река разлилась и затопила ближайшие к берегу огороды.

Полюбовавшись с моста на «большую воду», отправились в Сухой лог. Правда, путь туда был нелегкий: нужно было обойти гору, на вершине которой все еще лежал снег, а затем по крутому склону спуститься в лог, где стоял мертвый лес — сухостойник. Солнце светило ярко, согревая застывшую землю. От нее шел легкий пар и, поднимаясь, таял в воздухе. В Сухом логу было сумрачно, неприветливо, и белые стволы берез, испещренные червоточиной, с засохшими ветвями торчали уныло среди пожелтевшей травы.

Когда-то здесь шумел густой лес и с утра до поздней ночи слышались голоса птиц. Затем произошел обвал. Груда камней и земли обрушилась с горы и закрыла выход вешним водам. Образовался пруд. Деревья высохли и захирели на корню. И только не так давно вода из Сухого лога ушла, оставив ил и засохшие деревья.

Апрельское солнце освещало лишь западную сторону лога, оставив в тени все остальное.

Когда ребята спустились в лог, там стоял полумрак. Набрав хвороста, они решили отдохнуть. Фрося увидела небольшую ящерицу, которая сидела спокойно на камне, сливаясь с ним своей окраской.

— Ребята, смотрите, ящерица! — Фрося и Янька одновременно кинулись к ней. Перебирая проворно лапками, ящерица юркнула в расселину, показав ребятам хвостик.

— Убежала, — сказала Фрося со вздохом и, усевшись на камень, произнесла мечтательно: — Скоро лето настанет. Скоро-скоро мы разъедемся по домам…

— Тебе жалко расставаться со школой? — спросил ее Янька.

— Да, — тряхнула она косичками, — и со школой и с ребятами.

— Летом мы с Кириком обязательно приедем к тебе в гости.

— Вот хорошо-то, — обрадовалась девочка. — Буду ждать!

Из Сухого лога вернулись под вечер. Сложив хворост под навес и поиграв с Борисом в городки, разошлись по домам.

Глава четвертая

Склоны гор покрылись бледно-розовым маральником, цвели шиповники, акации и татарская жимолость. Среди буйных трав тянулись к солнцу бледно-синие колокольчики, белые, как снег, горные ветреницы и голубые змееголовики. Приятный запах трав, яркое солнце и горы манят в прохладу лесов и шумных рек. Прощай, школа, прощай, город! Впереди чудесное лето, целый мир таинственных приключений и неразгаданных тайн.

Кирик и Янька приближались к Бешпельтирскому перевалу. С него открывался величественный вид на Усть-Канскую долину. Справа виднелись террасовые горы, покрытые лиственницей, спускаясь выступами, они уходили далеко на север. Слева, точно исполинские колонны, высились голые скалы, и некоторые из них принимали причудливые формы старинных башен какого-то сказочного замка. Впереди лежало ровное плато, пересеченное лишь редкими холмами, а за ними, при слиянии двух рек, Кана и Кутергена, — районное село Усть-Кан. Еще несколько часов езды вниз по Чарышу, и они будут дома. Мальчиков охватило радостное волнение. Спустившись с горных круч Бешпельтира, они поехали быстрее.

— Мама с тятей, наверное, нас ждут, — говорил Янька. — Отдохнем денька два-три дома и поедем к Темиру, согласен?

Кирик кивнул головой. Он думал о прошлом, о своей встрече с Евстигнеем Зотниковым здесь, на Бешпельтирском перевале, о том, как его нашли Янька и дед Востриков.

— Посмотри-ка, кто-то едет нам навстречу.

Друзья попридержали коней.

Лошадь под всадником бежала мелкой трусцой, хозяин, видимо, не старался понукать ее.

— Да ведь это дедушка Кичиней! — обрадовался Кирик.

— Верно! Давай, Кирик, испугаем его. Сдвинем фуражки на глаза, изобразим разбойников и налетим на него с двух сторон.

Ребята пришпорили коней.

Увидев людей, мчавшихся к нему во весь опор, Кичиней беспокойно заерзал на седле и, быстро работая ногами по бокам своей клячи, пытался свернуть с дороги. Ленивая лошадь заупрямилась, и Кичиней, съежившись, стал ждать наездников. Те стремительно приближались.

— Слезай с коня! — услышал он над самым ухом и почувствовал, как его бесцеремонно стащили с лошади.

«Разбойники!» — испугался старик. Послышался смех. Приоткрыв глаза, Кичиней увидел улыбавшихся Яньку и Кирика.

— А! Любящие друг друга братья! — радостно изумился старик и, вскочив на ноги, стал поочередно обнимать ребят.

— Здравствуйте, здравствуйте! Алтайская поговорка говорит: если гусь, расправив крылья, не полетит, то кто узнает, что он быстро летает. — Старый Кичиней поднял указательный палец вверх и произнес торжественно: — Не складывайте их.

Когда первый порыв радости прошел, он опустился на корточки и, закурив трубку, произнес, любуясь Янькой и Кириком:

— Ай-яй, как выросли, настоящие богатыри стали. Приезжайте летом ко мне в гости, я теперь живу в охотничьем хозяйстве, охраняю маралов.

Поговорив со стариком, ребята выехали на Тюдралинскую дорогу. При виде родных мест ими овладело радостное чувство. Наперебой они вспоминали прошлое.

— Кирик, смотри, вот тропинка, которая ведет к Яргольскому ущелью, помнишь, где мы встретили Зотникова, Яжная и Чугунного!

— А вот за той горой мы нашли Печерского, — показывая на мохнатую шапку лесов за Ярголом, говорил Кирик. — Наверное, избушка все еще там стоит, съездим как-нибудь, а? И на Коргоне побываем, — добавил он. — Вот только жаль, что дедушка Журавей погиб, — вздохнул он.