Капризная вдова - [15]

– Да, – перебила ее Энджел, – на место получше тебе не стоит рассчитывать, потому что ты порочная.

Шарлотта, которую немало позабавил страх глупышки-сестры перед необходимостью читать, поперхнулась.

– Генриетта вовсе не порочная, а опороченная, да и то не по своей вине, – вмешалась она. – Чувствуешь разницу?

– Да, – кивнула Энджел, глядя на старшую сестру по-новому, с уважением. – То-то я никак не могла понять, почему тебя называли порочной, – ты всегда казалась мне такой умной, чуткой, доброй! Теперь я понимаю, в чем дело, – она слегка наморщила прекрасный лобик, – по крайней мере, думаю, что понимаю. Это все из-за Фредди, верно? Жаль, он мне нравился – такой славный, веселый, всегда шутил, старался меня рассмешить.

Генриетта почувствовала, что не в силах сердиться на это очаровательное, бесхитростное создание. Слова Энджел внезапно напомнили ей, что у покойного мужа было немало и достоинств.

– Да, – сказала она тихо, – я тоже любила посмеяться его шуткам.

Энджел молчала, силясь переварить обрушившуюся на нее информацию. Наконец она сказала:

– Ладно, я поеду в Бат и буду надевать новые красивые платья, чтобы мама могла ездить к морю, когда пожелает. И еще: я не хочу, Генри, чтобы ты шла в экономки, хоть ты и говоришь, что тебе это нравится. Ты просто создана для семейного счастья, не то что я. Мне ли не знать, как ты любишь детей! Когда по воскресеньям мы выходим из церкви, я вижу, какими глазами ты смотришь на бегающих по двору малюток! Раз ты считаешь, что мне необходимо выйти замуж, то я попытаюсь, только… – Энджел замялась, прикусив губку, но Генриетта попросила ее без стесненья высказать все, что она думает, и Красавица продолжила: – Только обещайте, что не выберете мне в мужья толстяка, – они так противно сопят! Мне ведь необязательно выходить за толстяка, правда?

Услышав последний вопрос Энджел, Генриетта не выдержала и расхохоталась, и к ней тотчас присоединилась Шарлотта, которая к тому времени уже буквально корчилась от еле сдерживаемого смеха. Отсмеявшись, сестры с облегчением признали, что, по крайней мере, на данный момент у них есть четкий план действий. Генриетта заверила Энджел, что ее отдадут только за того претендента, который придется ей по сердцу.

– И если перед самой свадьбой ты вдруг передумаешь отдавать ему свою руку и сердце, никто не будет тебя неволить!

Эти слова, казалось, окончательно успокоили Энджел, и втроем они с энтузиазмом принялись обсуждать, какой гардероб понадобится Красавице, чтобы достойно выйти в свет в Бате, – платья на разные случаи, вечерние туалеты, костюмы для пеших прогулок, открытые туфли, полусапожки, муфты, шляпки и еще множество совершенно необходимых мелочей.

Шарлотта уселась за стол, положила перед собой лист бумаги и принялась составлять список. Дав сестрам согласие участвовать в их затее, Энджел уже горела нетерпением покорить Бат. Шутя и смеясь, они обсуждали детали, когда раздался стук в дверь и в библиотеку вошла одна из горничных.

– Извините, миссис Харт, но я не знаю, что ему ответить, – волнуясь и краснея, сказала она. – Мне показалось странным, что он хочет видеть мисс Бетси. Он ждет внизу, но без вашего позволения я не решилась позвать мисс Бетси.

– Кто же ее спрашивает? – Генриетта почувствовала, как сердце забилось в тягостном предчувствии.

– Молодой человек, мадам! Он представился вашим новым знакомым, мистером Брэндишем, и надо вам сказать, что такого красавца мне еще не приходилось видеть!

7

Оставив сестер в библиотеке, Генриетта вышла вслед за горничной и поплотнее прикрыла за собой двери. Что привело Короля Брэндиша в Раскидистые Дубы? Его приезд кажется тем более странным, что леди Рамсден наверняка выразила свое недовольство намерением племянника. Что бы это могло значить?

По дороге в прихожую Генриетта на мгновение остановилась возле зеркала и, поправив локоны у лба, бросила оценивающий взгляд на свое отражение. Намокшие под дождем длинные пряди перестали виться, поэтому на затылке их пришлось стянуть в узел. Пожалуй, она выглядит неплохо, но ей, конечно, далеко до элегантных дам Бродхорна.

Генриетта торопливо спустилась по лестнице и увидела того, с кем не надеялась больше встретиться. Сидя на корточках перед ретривером, Король чесал ему за ушами. Замерев в блаженстве, пес преданно глядел на своего спасителя.

– Мистер Брэндиш! – воскликнула Генриетта. – Признаюсь, я не ожидала увидеть вас у себя в доме.

Он поднялся в полный рост и повернулся к ней. Молодая женщина вдруг почувствовала, что ноги стали как ватные. Маленькая прихожая куда-то исчезла – Генриетта видела перед собой только его, Короля Брэндиша. На нем был черный фрак, безупречно сидевший на широких плечах, затейливо повязанный галстук, белый жилет и черные панталоны. Вечер выдался холодный, поэтому Король надел начищенные до блеска ботфорты и пальто с капюшоном.

В полном соответствии с модой, введенной знаменитым лондонским денди Бруммелем, законодателем мод начала девятнадцатого века, в его костюме не было ничего вызывающего: фрак безупречного покроя, из кармашка жилета свешивался лишь один брелок. А вот Фредерик любил щегольнуть широкими лацканами, накладными плечами и носил столько разнообразнейших брелоков и печаток, что даже звенел при ходьбе. Тогда, шесть лет назад, Генриетте это очень нравилось, но с тех пор многое изменилось, и, глядя на Брэндиша, она снова убедилась в том, как жестоко ошиблась в муже, как наивны и романтичны были ее представления о любви и жизни.