Каприз или заблуждение? - [5]

Наконец входная дверь открылась, и у нее сжалось сердце. Всего в нескольких шагах от нее стоял единственный мужчина, которого она любила в своей жизни. И душа и тело рванулись ему навстречу помимо ее воли.

— Итак, возвращение блудного дитяти. — Хью смотрел на нее, однако его слова вполне могли относиться и к черному, перемазавшемуся в грязи щенку, который примчался из соседнего двора и теперь стоял рядом с Лесли у входной двери.

— Кто это? — спросила Лесли, наклонившись, чтобы погладить щенка.

— Мой верный пес Фритц. — Хью взглянул на собаку с притворной строгостью. — Я искал его по всему дому.

— С каких это пор ты полюбил собак? Помнится, ты всегда утверждал, что из-за них вечный беспорядок и множество хлопот.

Хью подхватил Фритца на руки и принялся чесать у него за ушами.

— Я действительно довольно поздно понял их истинную ценность. Приятно, когда есть хотя бы одно существо, на верность которого можно рассчитывать. — И Хью бросил в ее сторону многозначительный взгляд, пока Фритц любовно лизал ему лицо.

Он посторонился, жестом приглашая ее войти.

— По телефону ты сказала, что у тебя ко мне дело. — В его голосе больше не было язвительности, он звучал холодно и вежливо. В комнате все осталось по-прежнему, разве только не было свежесрезанных цветов, которые она всегда ставила на кофейный столик. — Я пришел домой, пошел на кухню за пивом и вдруг обнаружил, что Фритца нигде нет. Хочешь чего-нибудь выпить? Как обычно — джин с тоником?

Лесли кивнула: ей необходим глоток чего-нибудь холодного и крепкого. Встретившись с Хью лицом к лицу, она едва смогла выдавить из себя пару слов. Где уж ей импровизировать! Она уселась на стул и стала украдкой наблюдать за Хью.

Он был занят, а потому не замечал ее взгляда. Совсем не изменился! Все так же красив, но в нем появилось и что-то незнакомое: чуть выгоревшие на солнце каштановые волосы — длиннее обычного и почти касаются воротничка рубашки. Белая сорочка хотя и накрахмалена, как раньше, но узел галстука затянут не так сильно. Более того, он сбросил пиджак, и стали видны подтяжки для брюк, причем совсем не те, к которым он привык.

Для Хью, который всегда носил строгие дорогие костюмы, это было что-то из ряда вон выходящее.

Он повернулся и пошел прямо к ней, неся в одной руке джин с тоником для нее, а в другой — пиво для себя.

— Ну, и как тебе Европа? — спросил он, подпустив немного яду.

— Мог бы приехать и посмотреть, — не замедлила уколоть его в ответ Лесли.

— Это спорный вопрос. Так стоит ли его сейчас снова поднимать? — с заметным раздражением ответил Хью. У него даже костяшки пальцев, сжимавших банку с пивом, побелели от едва сдерживаемого гнева.

Злить Хью вовсе не входило в намерения Лесли. Напротив, сейчас ей нужно было заручиться его добрым расположением.

— Действительно, ни к чему пережевывать старое, — миролюбиво согласилась она. — Я понимаю, тебе это неприятно.

— Вовсе нет. — Теперь его взгляд выражал презрение. — Возможно, это тебе неприятно, Лесли?

Она замолчала, стараясь подобрать подходящие выражения.

— Было бы неплохо урегулировать все финансовые вопросы как можно быстрее, и тогда каждый из нас смог бы спокойно жить своей собственной жизнью. Так как ты не продал дом, может, ты согласился бы выкупить мою долю?

Он покачал головой.

— Мой ответ «нет».

— Но почему? Я не собираюсь требовать слишком много. Мы могли бы договориться о разумной цене, устраивающей нас обоих.

— Дело не в разумной цене, Лес. Просто у меня нет денег. Всю свободную наличность я вложил в свою новую практику.

«Но мне нужны эти деньги!» — чуть не выкрикнула Лесли. Но вместо этого раздраженно спросила:

— Как ты мог совершить подобную глупость?

— То есть ты хочешь сказать, что я поступил опрометчиво, тогда как ты благоразумно бросила работу и упорхнула из страны?

— Хорошо, хорошо, оставим это. Так мы ни до чего не договоримся. — Лесли сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Расскажи мне о своей новой работе, — попросила она, рассчитывая на передышку, дабы прийти в себя. — Ничего удивительного, я поражена. Что произошло? Ведь ты был так предан своей прежней фирме.

— Какое-то время да, — уклончиво ответил он. — Пока не понял, что мне все труднее становится совмещать интересы фирмы и мои собственные, а потому лучше заняться самостоятельной практикой.

— И это на самом деле оказалось лучше?

— Тебя интересует, достаточно ли я зарабатываю? — Он провел пальцем по горлышку бутылки с пивом. — Раньше тебя не интересовали мои доходы.

— Но это всегда было важно для тебя, — возразила она. — Так что я надеюсь, что дела идут неплохо.

Он помахал рукой, что должно было означать «так себе».

— Я не хочу на тебя давить, но думаю, ты понимаешь, насколько важно для меня продать дом. — Она отпила глоток, довольная тем, что ей удалось овладеть собой.

Его серые глаза сощурились.

— В чем дело? Помнится, ты уехала из Далласа с весьма солидной суммой, прихватив половину всех денег, что лежали у нас на текущем и сберегательном счетах. Что, уже успела все просадить?

«Черт бы его побрал!» Она резко поставила стакан на столик, расплескав часть джина на свои розовые брюки. Единственные выходные брюки! Просто тихий ужас какой-то! Ну, все, довольно миндальничать.