Капля дёгтя и полмешка радости - [5]

— Слоны могут плакать, — сообщила нам Светка. — Когда они попадают в неволю, то совсем не бунтуют, а только плачут, как люди, когда им больно.

— Когда мне больной зуб лечили, я ревел, как слон, — объявил Антон, — даже сильнее. Мне это доктор сказал.

Наши познания в слонах были гораздо меньше, мы ничего не могли добавить. То же самое произошло и у клетки с колибри. Хотя тут Павлик успел опередить ребят и быстро сказал:

— Колибри совсем маленькая птичка, но очень смелая и задиристая. А питаются они соком цветов, как пчёлы.

Последнюю фразу Павлик сказал зря.

— Это неверно! Неверно! — зашумели октябрята. — Это раньше так думали, а потом учёные выяснили, что колибри достают из цветов совсем маленьких насекомых, а кажется, что они высасывают сок.

Павлик растерялся и даже слегка покраснел. Наверное, он прочитал устаревшие сведения. Хорошо, Антон отвлёк ребят.

— Смотрите, какой смешной гусь на длинных ногах! — закричал он. — Вот это да!

— Это не гусь, а страус, — поправила его Светка, — и не кричи так, животных напугаешь.

— Этот страус ещё молодой, вроде тебя, — сказал Антону Вадик, — а когда он вырастет, то будет выше забора.

— Страусы тоже очень много едят, — сказал Гоша, — они даже чего нельзя проглатывают. Один страус умер тут, в зоопарке, потому что проглотил гвоздь. А у него в желудке нашли потом носовой платок, штук пять авторучек и железную гайку.

— Страусы вроде верблюдов, — добавил Вадик, — они тоже могут несколько дней не есть и не пить.

— Откуда вы всё это знаете?! — с удивлением спросил я.

— Мы уже два раза были в зоопарке, — зашумели октябрята, — той осенью и ещё в начале лета. Один раз с Гошиной мамой, а в другой раз всем классом. У нас тогда настоящий экскурсовод был!

Мы с Павликом переглянулись: нам ужасно не понравилось слово «настоящий». Выходит, мы как экскурсоводы никуда не годимся?

— Что же нас Ираида Кондратьевна не предупредила, — огорчённо шепнул мне Павлик.

— Наверное, она решила, что мы тоже сумеем увлечь ребят своими рассказами, — предположил я. Хотя и сам удивился, почему, в самом деле, Ираида Кондратьевна не отменила нашу экскурсию. И я сказал Павлику: — Надо их покатать на пони.

Мы окликнули октябрят, которые толпились у загончика с фазанами, и закричали неестественно весёлыми голосами, точно Петрушки в кукольном театре:

— Кто хочет кататься на пони, спешите за нами! Спешите!

Кататься захотели все. Даже трое посторонних малышей бросились к нам. Хорошо, родители остановили их. Мы побежали на круг.

Маленькая серая лошадка стояла запряженная в тележку на четырех колесах и жевала сено. Кучера возле нее не было.

— Лошадка обедает, — сообразил дошкольник Антон.

— Я тоже хочу обедать, — сказал Гоша, — пошли домой!

На этот раз ребята его не поддержали: они хотели кататься.

— Неизвестно, сколько ещё ждать кучера, — сказал я.

— А ты нас сам повози, — попросил вежливый Бориска.

— Как это сам? На своём горбу, что ли? — попробовал я отшутиться.

— У тебя горба нет! — засмеялся Антон, а Бориска с невинным видом добавил:

— Как кучер, повози.

— Нельзя, за это влетит, — возразил Павлик.

— Он лошадки боится, — не к месту высказался Антон.

Наш авторитет повис на волоске пониного хвоста.

«Если мы сейчас не выполним просьбу ребят, то долго не завоюем авторитета, — пронеслось у меня в голове.

— Это я-то боюсь? — усмехнулся я и начал решительно отвязывать пони.

Павлик растерянно молчал.

— Можно, я буду править? — спросил Гоша.

— Правь! — разрешил я и подумал: «Семь бед — один ответ. А может, всё кончится благополучно. Проедем круг — и порядок».

Я начал подсаживать ребят в тележку. У Вадика все карманы уже оказались полны камней. И когда он успел набрать их!

— Зачем тебе камни? — спросил Павлик.

— Я буду кидать их в пруд, в котором плавают утки, чтобы они подскакивали, — объяснил Вадик.

— Утки? — ужаснулся Павлик.

— Камушки! — засмеялся Вадик. — Если ловко кинуть, они долго прыгают по воде. На ней потом будут круги.

— Дашь попробовать? — тут же спросил Антон.

— Ещё чего! — пригрозила ему пальцем Светка.

И правильно сделала. Сейчас нам не хватало только подбить водоплавающую птицу. Но тут Гоша, точно заправский кучер, причмокнул губами и крикнул грубым голосом:

— Но-о! По-шла!

И мы тронулись.

Проехали один круг, начали другой. Гоша, очевидно, дёрнул не за ту вожжу: пони свернула с круга и выехала на дорожку зоопарка. Как это мы не закрыли за собой калитку! Цокая маленькими подковками, она побежала по дорожке в глубь сада. Мы начали подпрыгивать в тележке, как арбузы. Люди испуганно шарахались в стороны. Павлик перехватил у Гоши вожжи и стал их натягивать изо всех сил и кричать: «Тпру!» А я кричал посетителям зоопарка, чтобы сторонились. Пони добежала до своей конюшни и встала. Мы быстро ссадили ребят.

— Удираем! — шепнул я Павлику, но не тут-то было: из конюшни вышел сторож и преградил нам дорогу.

— Кто такие? — сердито спросил он. — Почему самовольничаете?

— Мы заплатим, — умоляюще сказал Павлик.

— Идёмте в дирекцию! Там разберутся. — Сторож взял нас за воротники курточек, как провинившихся щенят, и повёл в дирекцию.

Это было ужасно. У меня запылали уши. Октябрята двинулись за нами.