Капканы на баранов - [74]

Усевшись на песок, я с опаской осмотрелся по сторонам, но не увидел ничего и никого. Хотя, не удивился бы, увидев выползающего из воды МакКонела. И, тем не менее, его не было видно.

Поднявшийся сильный ветер шумно трепал пальмы у меня за спиной, а исковерканный корпус катера, живописно завалившегося на бок на фоне резко потемневшего и покрывшегося тучами неба, добавлял пейзажу оттенок особого трагизма. И чувствовал я себя, как тот катер – таким же разбитым.

23

За мной приплыли только ближе к вечеру, когда налетевший со шквалистым ветром шторм уже утих. Точнее, приплыли не за мной, а чтобы починить антенну. Ведь чтобы привлечь внимание к этому клочку суши, случайно ставшему моим пристанищем, мне пришлось оторвать от антенны провода и раскурочить щиток, прилепленный к трансформатору, спрятанному среди зеленых зарослей.

Единственное, о чем я не подумал – это техника безопасности, и меня чуть не убило током, когда я под проливным дождем полез мокрыми руками в тот самый щиток. Провалявшись без сознания несколько минут, я очнулся в самый разгар стихии и потом еще почти час приходил в себя, сидя под стеной трансформатора, который перестал гудеть после моего вмешательства. Сжимал пальцы рук в кулаки и снова разжимал, пытаясь вернуть им чувствительность. Ждал, когда закончится дождь, смотрел, как волны качают повисший на рифе наш разбитый катер, думал, как меня вообще угораздило попасть в такую передрягу, и не мог поверить в то, что все еще жив. Даже разодранное об кораллы плечо меня не волновало.

Потом, после дождя, я выбрался обратно на пляж. Там на песке валялось сильно изодранное об острые коралловые рифы и выброшенное волнами на берег мертвое тело Рона МакКонела. Я просто уселся на песок подальше от него и стал вглядываться в океан. В глубине души я очень боялся того, что он может пошевелиться и попытаться встать на ноги, но это был абсолютно беспочвенный страх. Я знал наверняка, что это невозможно. И все потому, что только мне одному было известно, как на самом деле Рон МакКонел лишился жизни.

А потом один за другим прибыли сразу четыре катера.

Первыми были ребята из ремонтной службы. Они прибыли починить трансформатор и антенну, потому что я оставил без связи сразу несколько отелей, и были потрясены увиденным. Это они сообщили о крушении остальным. Вскоре к острову подошли катера медиков и спасательной службы. Медики сразу бросились ко мне, а потом к трупу МакКонела. Мне прямо на месте сделали пару уколов, напичкали таблетками, промыли рану и перевязали плечо. Прибывшие последними полицейские упаковали в пластиковый мешок тело шотландца и перенесли его на свой катер, чтобы доставить в институт судмедэкспертизы в Мале.

Не вдаваясь в подробности и не уточняя деталей катастрофы и гибели остальных пассажиров нашего катера, я сказал спасателям, что всего нас было шестеро, и они еще долго курсировали вокруг острова, но так и не нашли ни одного тела. Видимо, все либо утонули, либо их унесло в океан во время шторма.

Оказалось, наш катер пропал с радаров еще утром, как только мы вышли в океан. Видимо сломался специальный передатчик. На наши поиски сразу же хотели отправить спасательную службу, но решили этого не делать, понадеявшись, что мы сами скоро вернемся, так как вот-вот должен был разыграться шторм. Я же, слушая это, сразу понял, что неисправный передатчик – дело рук МакКонела, и он действительно собирался угнать катер. Но озвучивать свои мысли я никому не стал. Предпочел вообще молчать, изображая крайнее потрясение.

Наверное, поэтому медики отказались отдавать меня полицейским и сами повезли в столичный госпиталь, где меня уже вымыли, как следует осмотрели, заново перевязали, переодели, накормили и даже предложили остаться до утра в одной из палат, но в эту версию дальнейшего развития событий внес корректировку неожиданно появившийся лейтенант Шакур.

С ним был одетый в плохо выглаженный льняной костюм мужчина европейской внешности со светлыми волосами, которому на вид было лет сорок с чем-то. Темный загар выдавал в нем человека, который провел под островным солнцем немало времени, а одежда, бэйдж на шее и портфель – лицо официальное. И он действительно представился мне Лассе Улофссоном – сотрудником Шведского консульства в Мале. Выглядел он встревоженным, но при этом все равно довольным. И надо сказать, что повод для этих эмоций у него был – в виду целой серии несчастных случаев, произошедших за последние несколько дней с гражданами разных стран, я едва не пополнил список.

Начал он с того, что крепко пожал мне руку и поздравил с тем, что я выжил при крушении, спросил, как я себя чувствую и поинтересовался, нет ли у меня какой-нибудь просьбы, которую он мог бы постараться выполнить тут же, например, сообщить родным о том, что я жив. Я ответил, что мне некого оповещать и поблагодарил его за участие. Тогда Лассе Улофссон вынул из своего портфеля целую стопку формуляров и сам заполнил их с моих слов всеми необходимыми данными. На мое сожаление о том, что при мне не оказалось документов, который остались в отеле, он отмахнулся и сказал, что запросит копию из отеля и сделает запрос в Стокгольм. Расспрашивать о крушении катера он меня не стал, сказав, что не желает меня тревожить, пожелал выздоровления и напомнил о том, что я могу остаться в клинике до завтра. Встал, убрал в портфель документы, попрощался и ушел, оставив нас с доктором и лейтенантом Шакуром.