Капитан Пирожков - [9]

Рассматривать бумаги было некогда. Поэтому Пирожков так и написал в своей расписке: «Разные бумаги и судовые свидетельства на имя Ивана Николаевича Клыкова получил Пирожков». Чохом принял. Лишь через несколько дней стал разбирать. Среди документов он встретил большой плотный лист. «Что бы это могло быть, какая-нибудь купчая?» — подумал Яков Михайлович и прочел: «Полис». Это был документ, выданный страховым обществом «Россия». В «полисе» указывалось, что 15 июня 1917 года общество приняло на страх «от господина Ивана Николаевича Клыкова принадлежащий ему буксирный пароход «Товарищ», мощностью 70 лошадиных сил, в железном корпусе с колесами системы Моргана». Пароход, построенный в 1898 году, был застрахован в семьдесят тысяч рублей. Дальше было написано, что общество «не ответствует вовсе за убытки от военных действий и всякого рода народных волнений».

— Страхователи как в воду глядели, — усмехнулся Яков Михайлович.

Работы по ремонту судов продвигались быстро. Еще до ледохода успели все сделать.

В солнечный апрельский день Пирожков распорядился поднять на мачте «Товарища» красный флаг. По случаю такого события на пароходе и на берегу собралось много водников. С волнением смотрели все, как Яков Михайлович вместе с лоцманом Молоковских впервые поднимали на судне советский флаг. Старый лоцман даже прослезился.

— Ровно хмелью прошибает. Так хорошо. Так хорошо, — приговаривал он. — Шутка ли в деле, открывать будем навигацию без хозяев…

Как только по Колве прошел лед и открылся выход на Каму, вся флотилия двинулась вниз по реке, к Перми.

«Товарища» поставили на линию Сайгатка — Галево — Сайгатка. Яков Михайлович хорошо знал этот участок Камы. Здесь ему довелось некоторое время плавать в 1917 году. У Клыкова тогда имелся договор с Воткинским заводом, и по этому договору «Товарищ» возил древесину из Сайгатки, где находилась лесная пристань, в Галево на перевалочную базу завода. Когда в Пермском управлении водного транспорта решали, где использовать пароход «Товарищ» в навигацию 1918 года, Пирожков и предложил отправить судно для обслуживания Воткинского завода.

Команда сразу втянулась в работу. Ежедневно пароход уводил из Сайгатки груженую баржу, а из Галево доставлял обратно порожнюю. Тридцать километров проходили вверх, тридцать — вниз по течению. «Карусель», — шутя говорил Яков Михайлович.

Работа спорилась. При Клыкове хозяйский сын почти не слезал с парохода и все время торопил, чтобы быстрее буксировали баржи, однако судно не всегда совершало в течение дня полный оборот. Теперь же успевали. Другое настроение было у всех. Работали не на Клыкова, а на себя, для своего советского государства.

Но жизнь была неспокойной. Почти каждый день поступали вести о контрреволюционных выступлениях против Советской власти. Особенно тревожно стало в июне. В стране началась гражданская война. Против молодой Советской республики выступили интервенты, поддержанные внутренней контрреволюцией.

События развертывались со стремительной быстротой. Еще недавно фронт был на Волге, а вот уже и Кама стала ареной жестоких сражений. «Скоро и мы окажемся у самого фронта, — думал в те дни Пирожков. — Что ж, постоим за Советскую власть. «Товарищ» — хороший ходок. На таком только и воевать…»

Когда капитан поделился своими думами с командой, все дружно его поддержали.

— Мы, Яков Михайлович, знаем друг друга, и в беде вместе будем до конца, — заявил всеми уважаемый Григорий Андреевич Молоковских.

Настроение у команды было бодрое. Кто-то даже крикнул: «В воде не потонем, и в огне не сгорим…»

— Спасибо, друзья, — произнес с волнением Яков Михайлович. — Верю, не уроним свою честь.

Председатель судового комитета профсоюза зачитал письмо, с которым Пермский комитет водников обратился ко всем судовым комитетам, В письме говорилось:

«Сознавая серьезность настоящего момента для защиты завоеваний пролетариата, освободившегося от политического и экономического рабства, необходимо ввести обучение военному искусству, чтобы дать должный отпор озверевшей буржуазии и ее приспешникам, дерзнувшим снова закабалить рабочих, трудовое крестьянство и нас бурлаков в когти капитала, рабства, тьмы и невежества…»

— Кто желает научиться владеть оружием? — спросил председатель судового комитета.

— Все!..

Команда парохода «Товарищ» состояла из исконных водников: штурвальные и матросы были уроженцами Орла, масленщики и кочегары выросли в старинном заводском поселке Пожве. Для них Кама, советская Кама, стала дороже жизни, и они готовы были защищать каждую пядь своей родной реки от белогвардейских полчищ.

За власть Советов

Вскоре пробил час, когда обстоятельства потребовали от команды выступить на линию огня.

В один из первых дней августа, когда «Товарищ» стоял у пристани Галево, ночью с берега донеслась стрельба, а далеко на горизонте заполыхало багровое зарево. Через несколько часов стало известно, что в поселке Воткинского завода контрреволюционные элементы, возглавленные эсерами, выступили против Советской власти.

Задерживаться в районе Галево было нельзя.

Только куда держать путь? Связи с Пермью не было. Приходилось самим принимать решение, как быстрее соединиться с основной массой работников флота, чтобы можно было активно помогать Красной Армии. Стали прикидывать: до Перми далеко, около 300 верст, гораздо ближе, меньше 100 верст, находился Сарапул.