Капитан Михалис - [85]
А наутро нашли муэдзина, привязанного к Большому платану. Был он в чем мать родила, посинел от холода, только борода его и согревала. Чтоб не кричал, ему заткнули рот его же собственной чалмой. Когда его отвязали, растерли ракией, напоили горячим отваром шалфея, он опомнился и заговорил. Оказалось, его схватили в полночь двое греков – один с огромными, как у дикого кота, усами, другой хромой. Вначале они собирались отрезать ему бороду, да у обоих не нашлось ни ножа, ни ножниц, потому злоумышленники ограничились тем, что заткнули рот, привязали, плюнули на него несколько раз и ушли в сторону порта.
Когда слух об этом достиг паши, он рассвирепел и отдал приказ хватать всех хромых без разбору и бросать в темницу. Приходили и за капитаном Стефанисом, но, по счастью, не застали дома. В темнице их избивали, поили касторкой, чтобы вырвать признание, но хромые держались молодцами: ни один слова не вымолвил. Через три дня паше надоело содержать эту ораву человек в тридцать, и он их выгнал, а гнев свой обратил на Сулеймана.
– Ах ты, сарацин вонючий! – кричал он, нахлестывая его бунчуком по спине. – Впредь запомнишь, скотина, как Турцию позорить!
В конце концов, он повелел бросить арапа за решетку и заковать в железные цепи.
Из Африки дули засушливые южные ветра, насквозь продувая жилища и поднимая густую пыль, которая набивалась в нос, рот, уши. Днем даже собаки прятались куда-нибудь в тень, не говоря уже о людях. У Барбаянниса торговля шла бойчей некуда, только и бегал по домам да по лавкам со своим шербетом. Этому сухощавому старичку, казалось, не страшны ни летний зной, ни зимняя стужа: его и освежали, и согревали думы о вырученных деньгах.
На бахче уже зрели арбузы, дыни, сладкие тыквы. Каждое утро крестьяне привозили их целые горы и сваливали на площади у Большого платана или у Трех арок. На базаре появились первый виноград и ранний кисло-сладкий инжир. Земля в этот год родила щедро, торговцы за ней и не поспевали. Каждый из кожи вон лез, чтобы сбыть свой товар, хоть на вес, хоть на глаз, хоть все зараз. А беднота покупала по дешевке и радовалась. Если до сумерек торговцу не удавалось все распродать, он бил в ладоши и кричал:
– Задаром! Отдаю задаром!
И к нему со всех сторон сбегались ребятишки и нищие, которые перед закатом непременно стекались к площади в надежде полакомиться на дармовщинку.
В сумерках хозяйки поливали дворы, отчего земля будто облегченно вздыхала, потом собирались вместе то у одной, то у другой посудачить за рукоделием.
В воскресный вечер все пришли во двор Красойоргиса. Его жена выставила угощенье по случаю именин своего первенца Андрикоса, закадычного дружка Трасаки. Этот чертенок тоже нрава был буйного: служанка Ясемья боялась попадаться ему под горячую руку – тарелкой мог запустить. А мать страшно гордилась сыном и приговаривала:
– Настоящий мужчина растет!
Сейчас соседки лакомились миндальной халвой и наперебой желали ей:
– Дай Бог здоровья твоему сыну! Как подрастет – пусть станет капитаном в горах или старейшиной в городе!
– Пошли ему Господь жену богатую да красивую! Чтоб этот двор был полон таких же бесенят, как твой Андрикос!
Вдруг в калитку ворвалась кира Пенелопа, бледная, заплаканная, в грязном платье. Хотела что-то сказать соседкам, но не сумела – разрыдалась. Все засуетились вокруг нее. Хозяйка принесла вишневой воды. Та стала пить, захлебываясь.
– Что с тобой, соседка? Успокойся! Расскажи, чего стряслось!
Кира Пенелопа осушила стакан и с трудом пробормотала:
– Димитрос… мой Димитрос…
– Да что с ним такое? Неужто заболел?
– Ушел…
– Как – ушел? Куда?
– Взял зонтик и ушел…
– Да куда ушел-то, скажи толком!
– В горы ушел опять…
– В горы? А чего он там забыл?
– От тоски, видать… Вот и в тот раз то же самое было… в семьдесят восьмом, во время восстания… Точно так же взял зонтик и ушел…
– Ох, соседки, не к добру все это! – воскликнула кира Хрисанфи, хлопнув себя по коленям. – Помяните мое слово: еще одно восстание будет…
– Типун тебе на язык!
– Помяните мое слово… – повторила кира Хрисанфи. – Заметили, что перед землетрясением мыши разбегаются? Димитрос, видать, чует восстание.
– И ведь ничего, кроме зонтика, с собой не взял! – причитала кира Пенелопа. – Кто его в горах накормит, кто обстирает?! Какой от зонтика прок?.. Опять, как тогда, вернется кожа да кости!..
– Ну и слава Богу! – попыталась успокоить ее жена Красойоргиса. – Ты погляди на моего – лучше, что ль: с жиру едва не лопается!
Но никакие утешения на киру Пенелопу не действовали. Она разинула рот, чтобы снова завыть, но хозяйка поставила перед ней блюдце миндальной халвы, и та мгновенно отвлеклась.
– Кира Катерина, а как поживает капитан Михалис? – перевела разговор жена Красойоргиса. – Что-то его давно не видно.
– Да где ж его увидишь: уходит из дому на рассвете, возвращается за полночь! – отозвалась капитанша и, тихо вздохнув, добавила, – но здоров, слава Богу.
Капитан Михалис и в самом деле был здоров, только места себе не находил, как зверь в клетке. Каждый день, оседлав свою кобылу, выезжал он в степь. У арки Пендевиса сворачивал к хутору Нури-бея. Из-за олив и кипарисов глядел на заново перекрытую крышу, и сердце у него в груди начинало бешено колотиться.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Писатель, от лица которого ведётся повествование, решает в корне изменить свою жизнь и стать человеком действия. Он арендует угольное месторождение на Крите и отправляется туда заниматься `настоящим делом`. Судьба не приносит ему успеха в бизнесе, не способствует осуществлению идеалистических планов, но дарует нечто большее. Судьба даёт ему в напарники Зорбу.`Грек Зорба` — роман увлекательный, смешной и грустный, глубокий и тонкий. Мы встретимся с совершенно невероятным персонажем — редчайшим среди людей, живущих на Земле.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.