Капитан Михалис - [74]
Патазмос пришел вчера в Ай-Яннис на крестины третьего сына Стратиса, а попал на похороны. С Манусакасом их связывала давняя крепкая дружба. Опустошили вдвоем не одну бочку вина, обглодали не одного барана. Патазмос любил Манусакаса и никогда не задевал его, а позавчера даже сложил песню про то, как он взвалил на плечи ишака и понес в мечеть, как ишак встал в мечети на колени и принялся молиться и бить поклоны. Все сельские ишаки удивились, увидев такое чудо, и все вместе пошли к ходже, который сделал им обрезание, и они стали мусульманами… Патазмос сложил эту песню по дороге в Ай-Яннис, хорошо отшлифовал и собирался исполнить на крестинах. Надеялся порадовать друга. А оно вон как вышло… Патазмос посмотрел на покойника и вздохнул.
– Что есть человек? Мыльный пузырь. Надувается, надувается, и вдруг хлоп! – летит ко всем чертям! Точнее, в рай… – устыдившись, поправился Патазмос, ведь перед ним лежал труп, в котором еще недавно теплилась жизнь.
Стратис молча обмахивал платком голову покойника, отгоняя мух. Фануриос же встал, поставил на ноги Христину, затем поднял других плакальщиц.
– Ну будет, бабы, поплакали – и будет! Ступайте отдохните, а мы втроем посидим возле покойника эту ночь.
Женщины заголосили в знак протеста, но пастух развел свои ручищи, согнал их всех в кучу, ровно стадо, и вытолкал в соседнюю комнату. Затем вернулся и сел в ногах Манусакаса.
Некоторое время мужчины молча смотрели на убитого. Каждый думал о своем. Стратис – о жене, о новорожденном и о муле, которого недавно купил. Мул оказался дикого нрава, то и дело лягается, не ровен час, зашибет кого-нибудь из детей… Патазмос сочинял в уме поминальную песню. В ней правда мешалась с вымыслом: Манусакас будто бился на каменном току с семью турками и убил шестерых, но последний вонзил ему в сердце нож… А Фануриос думал о том, чего бы пожевать. Он знал, что в погребе у брата полно свиных колбас подвешено к потолку, а в углу всегда стоят бутыли ракии. К тому же вчера Христина испекла хлеб. Пшеничные караваи лежали на деревянном столе и так аппетитно пахли… У Фануриоса слюнки текли, и он, глядя на покойника, соображал, как бы повернуть разговор на колбасу и ракию.
К полуночи поднялся холодный ветер, зашумела листва на лимонном дереве. Теперь, когда прекратились причитания женщин, было слышно, как где-то кричит сова, как вокруг, почуяв смерть, воют собаки.
Фануриосу с голодухи казалось, будто его внутренности повисли в воздухе. Думал он, думал и не надумал, как бы подступиться получше к деликатной этой теме. Поэтому выложил напрямик:
– Слушайте, братцы, там в погребе есть колбасы да ракия. Не выпить ли нам за упокой души?
– А почему бы и нет? – обрадовался Патазмос, и в животе у него согласно заурчало. – Только мертвые не пьют. Дай Бог тебе здоровья, Фануриос! Полезай скорее в погреб. А ты что скажешь, Стратис?
– А может, это грех? При покойнике-то? – засомневался Стратис.
– Так ведь на поминках все равно пить придется, – возразил Патазмос. – А покойный, я думаю, нас бы одобрил! Коли не подкрепимся, нам здесь до утра не протянуть! К тому ж ведь не за что-нибудь станем пить, а за упокой… Давай, Фануриос, лезь!
Тот взял лампаду, горевшую в ногах покойника, спустился в погреб и извлек оттуда несколько колбас, бутыль ракии, а из буфета достал три граненых стакана. Патазмос засучил рукава, нарезал колбасу, развел во дворе костер и принялся поджаривать. Вкусно запахло.
– Ты бы дверь-то прикрыл, Фануриос, а то бабы унюхают, хлопот не оберешься! – сказал он, внося на лимонных листьях дымящуюся закуску.
Фануриос тем временем доверху наполнил стаканы, а Стратис порезал каравай хлеба.
– Упокой, Господи, его душу…
– Дай Бог, чтоб и на наших похоронах было так же! – подхватил Патазмос.
– Пьем до дна! – предупредил Фануриос. – Господь повелел нам осушить эту бутыль, а она еще полнехонька! Ну, брат Манусакас, счастливого тебе пути!
Выпили до дна, мигом проглотили закуску. Аппетит только разгорался. Пришлось зажарить остальную колбасу.
Фануриос слазил еще раз в погреб, принес оттуда головку брынзы. Поставив бутыль на колени, вновь наполнил стаканы.
– Теперь выпьем за здоровье вдовы, – предложил Патазмос. – Жаль ее, горемычную! Хочу песню о ней сочинить…
– За здоровье вдовы!
Выпили.
– А теперь за капитана Михалиса! – сказал Стратис. – Он непременно отомстит.
– Будь здоров, капитан Михалис.
– Давайте, братцы, за друзей – живых и умерших! – вошел во вкус Фануриос.
Выпили за друзей, родных, покойных родителей, соседей… Затем стали поминать великих борцов за свободу Крита – Коракаса, Хаджимихалиса, Криариса, Даскалоянниса. После пришел черед монастыря Аркади. Осушили стаканы за павших героев и обратились к двадцать первому году, выпили за Колокотрониса, Караискакиса, Мяулиса, Одиссеаса Андруцоса… Бутыль почти опустела.
– Давайте уж и за Древнюю Элладу! – предложил Патазмос, считавший себя образованным человеком.
– А ну ее! – буркнул Фануриос.
– Тогда давайте споем…
– Ради Христа, не надо, грех-то какой! – ужаснулся Стратис.
– А мы потихонечку, шепотом, ни одна душа не услышит!
И Патазмос тихонько запел, размахивая в воздухе рукой, будто дирижерской палочкой: «Все ты забыла, но вспомни тот далекий рассвет…» Друзья подхватили припев: «Эй, эй, тот далекий рассвет! / Как я тебя целовал, а ты говорила: „Нет! Нет!“»
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Писатель, от лица которого ведётся повествование, решает в корне изменить свою жизнь и стать человеком действия. Он арендует угольное месторождение на Крите и отправляется туда заниматься `настоящим делом`. Судьба не приносит ему успеха в бизнесе, не способствует осуществлению идеалистических планов, но дарует нечто большее. Судьба даёт ему в напарники Зорбу.`Грек Зорба` — роман увлекательный, смешной и грустный, глубокий и тонкий. Мы встретимся с совершенно невероятным персонажем — редчайшим среди людей, живущих на Земле.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.