Капитан Брамы - [4]

— Не совсем, — ответил я. И принялся сбивчиво объяснять, что немного перепутал автобус, который пошел по соседней, параллельной трассе. Кажется, в сторону Желтого Порта.

Так что водитель меня высадил прямо посреди полей и объяснил, как сюда кратчайшим путем добраться. Ну, я прошел, наверное, несколько километров, а потом меня машина подобрала. И прямо сюда доставила. Вот собственно и все.

— Да, — спохватился я, — очень странный человек меня вез. По виду, вылитый кореец. Сам остановился, предложил подвести. И главное, сразу угадал, что я к тебе еду. И обо всем этом с какой-то такой непонятной ненавистью выразился. Так и сказал, что мы своими молитвами будем дурить людям мозги, как раньше коммунисты людям мозги дурили. И при этом без лишних разговоров привез меня, куда надо… Странный человек.

— Кореец, говоришь, — принялся уточнять отец Иван, — в возрасте, худощавый, загорелый до темно-коричневого цвета, нервный?

Я утвердительно кивал головой.

— Ну, ты попал, Дима, — весело воскликнул отец Иван. — Этот кореец активный член местных Свидетелей Иеговы. Счастье еще, что не с этого села, с Алексеевки. И надо же, угораздило тебя прямо к нему в машину сесть. Это, брат, знак… Ну а насчет того, что угадал к кому едешь, знаешь, здесь это не трудно. Село, не город. Здесь каждый на виду. А у тебя бородка сама за себя говорит…

— Подожди, — перебил я, — самое главное. Он что-то постоянно бормотал за рулем. Не знаю из-за этого, нет, но мне стало плохо в его машине. Чуть сознание не потерял. А когда он кончил бормотать, стало легче… Этот кореец никакой случайно магией не занимается?

— Узнаю борца с антихристом, — сказал отец Иван и рассмеялся.

— Причем здесь борец с антихристом, — обиделся я, — серьезно же спрашиваю.

Отец Иван перестал смеяться:

— Если серьезно, Дима, сам подумай; как активный иеговист может еще и колдуном быть? Что-что, а у иеговистов с этим делом строго, колдуны прокляты Иеговой… А этот кореец сам по себе человек тяжелый, непростой. А ты после дороги, в машине душно, воняет. Вот и один к одному.

— Логично, — согласился я. — Впрочем, от иеговистов всего можно ожидать.

Отец Иван нервно махнул рукой:

— Пошли скорее ко мне. Чем меньше нас видят, тем лучше.

— Это из-за иеговистов шифруемся? — спросил я и оглянулся, словно ожидая увидеть под каждым кустом притаившегося иеговиста.

— Иеговисты ни при чем, — сказал отец Иван и тоже оглянулся. — Просто, батюшка на селе, весьма заметная фигура. Начнутся всякие лишние пересуды. А нам это не надо… Ну, пошли скорее. — Отец Иван нетерпеливо потянул меня за рукав.

Мы двинулись по «партизанской» тропе, что, петляя, бежала параллельно тропе «официальной», по которой я шел к сельсовету. Немного не доходя до условного сельского центра, на пересечении улиц, тропа резко ныряла в бок, пересекала остатки детской площадки с ржавыми остовами качелей и упиралась в длинный одноэтажный дом, барачного типа.

— Пришли, — сказал отец Иван оглядываясь, и отпирая ключом обшарпанную деревянную дверь. — Вот он, наш кратковременный дом, наше убежище. Привыкай, друг мой.

Отец Иван толкнул заскрипевшую дверь, и мы ввалились в тесный коридорчик. После залитой весенним солнцем улицы в коридоре было хоть глаз выколи. Пока разувались, я влетел одной ногой во что-то похожее на пустой таз. Таз загремел.

— Привыкай, — тут же откликнулся эхом отец Иван. — Удобств почти никаких, но и нора временная. Вдобавок не моя.

— А что и хозяин может появиться?

— Не переживай. Хозяин этой халупы местный батюшка, отец Михаил. Но его еще почти неделю не будет. Он в отъезде. Уехал, так сказать, на свою историческую родину … Ладно, разувайся и проходи на кухню. Чувствуй себя как дома…

Мы сидели на тесной, ярко освещенной заходящим солнцем кухне, пили крепкий и ароматный чай, и, надо сказать, я чувствовал себя уже почти как дома. Отец Иван вводил меня в курс дела:

— По телефону всего не скажешь. Так что сейчас я постараюсь тебе немного объяснить, что нам предстоит. А предстоит нам такая дыра, что я, когда узнал, так заявление за штат подал. И ты думаешь, епископ мое заявление принял? Что ты, как разорался! Я Вас, мол, не для того рукополагал, чтобы Вы от трудностей бежали.

— Я говорю — владыка, у меня ж семья. — А он — ничего, потерпите. Господь терпел и нам велел. К тому же я Вас не навсегда посылаю. Прибудете на место, оглядитесь. Разберетесь, куда это назначенный мной иеромонах[3] Василий пропал. Людей расспросите. Приход, заодно, поднимете. А там… посмотрим.

— Вот так вот, брат. Едем в аномальную зону. С легкой руки епископа, будем православными детективами, сбежавшего краснокутовского попа будем искать. И православным МЧС, по совместительству. Приход из руин поднимать.

— Боюсь, Дима, надолго меня от семьи оторвали. Может владыка думает, что я вслед за Василием сгину, в аномальной зоне, — отец Иван горько вздохнул.

— Слушай, батюшка, а что там за аномалия? Подробней можно. А то я ничего по телефону не понял.

Отец Иван вяло махнул рукой:

— Да фигня, прости Господи, все это! Ты же знаешь, я практик. Пока лично не увижу, никогда не поверю.

— Ну а так, говорят, есть тут по дороге на Красный Кут холмик с вынутой серединой. Якобы природная аномалия. Стоит себе такой холмик без середины, стоит недалеко от дороги на Кут. Так что мы увидим его, когда туда пойдем. Вот.