Капитал Российской империи. Практика политической экономии - [69]

. Завоевав Кокандское ханство, Россия прекратила набеги и запретила работорговлю^{804}.

В том же XIX веке Россия была вынуждена вести изнурительные и кровопролитные кавказские войны. На причину особого характера подобных войн указывал еще К. Клаузевиц: «Дух народа, отражающийся в войсках (энтузиазм, фанатизм, вера, убеждения), ярче всего проявляется в горной местности, где каждый предоставлен самому себе вплоть до единичного солдата. Уже по одной этой причине горы являются наиболее выгодной ареной борьбы для народного ополчения»^{805}.

Кавказская война началась в 1804 г., когда «русские войска впервые ответили набегом на чеченский набег. Не ответить на набеги горцев, — отмечает историк А. Буровский, — российская армия не могла, потому что никогда и ни одно государство не могло и не может допустить, чтобы его подданных грабили и превращали в рабов»^{806}. Земли Предкавказья — одного из лучших агроклиматических районов России из-за набегов оставались дикими и неосвоенными. Исследователи почти единодушны во мнении, что «кавказская война выросла из набеговой системы»^{807}. Истоки причин этих набегов слышны в стихах М. Лермонтова: «Бесплодного Кавказа племена Питаются разбоем и обманом…»^{808}.

За время войны Россией были использованы различные стратегии: ответных набегов, силового сдерживания, создания специальных военизированных казачьих поселений вдоль границы с горцами, голодной блокады, беспощадного завоевания, убеждения («русские офицеры долгое время были искренне убеждены: горцев можно убедить не набегать… И Николай I, и его царедворцы, и вообще многие образованные русские люди были убеждены: стоит рассказать диким людям о цивилизации — и они встанут на сторону цивилизаторов»^{809}. Русские офицеры считали набеговую систему отчасти «дитятей бедности», отчасти следствием дикости и варварства[69]. Но полумеры не помогали. В данном случае русские столкнулись с народом среди, которого, по словам А. Буровского, на протяжении веков и поколений «необходимость участвовать в вечной борьбе всех против всех отсеивала в жизнь людей невероятно агрессивных, крайне жестоких, очень равнодушных и к собственным страданиям, и к страданиям других людей»^{810}.

Вынужденная вести бесконечные войны на Востоке и отбиваться от непрерывной агрессии с Запада, Россия одновременно настойчиво боролась за возвращение к морю. И здесь действовал объективный закон, который в свое время послужил объединению феодальной Европы в единые государства: «Не имеет значения, правы мы или нет, здесь проходит дорога». И эта дорога к морю, прежде всего, Балтийскому, была для России блокирована совместными усилиями Польши, Швеции, Ливонского ордена и т.п. И Россия просто вынуждена была воевать по этой причине. В. Потто отмечал, что русский народ «по историческому закону, о котором говорит основатель научной географии Риттер, естественно и неизбежно, хотя бы бессознательно, инстинктивно, должен был стремиться “к мировому морю”, вообще на простор сношений с другими народами»^{811}. К. Маркс в этой связи отмечал, что «ни одна великая нация никогда не жила и не могла прожить в таком отдалении от моря, в каком вначале находилась империя Петра Великого»^{812}.

Примером, наглядно демонстрирующим жизненную важность дороги и моря для развития и существования страны, может быть поражение Ивана Грозного в войне с Ливонией и Польшей, которое отрезало Россию от балтийских портов (Нарвской пристани) и европейского рынка (сухопутный путь через Польшу). Это привело к резкому падению внешней торговли в 3–5 раз, а в некоторых случаях до 20 раз. И это несмотря на то, что во времена И. Грозного был основан новый порт для внешних сношений — Архангельск. Вот, например, данные, которые приводил по отдельным позициям Дж. Флетчер в 1589 г. 

Экспорт во времена Ивана Грозного >{813}

(В начале правления … В конце правления)

Воск, пудов … 50 000 … 10 000

Кожи, шт. … 100 000 … 30 000

Сало, пудов … 100 000 … 30 000

Лен и пенька, судов … 100 … 5

Еще большее значение для России имели незамерзающие порты Черного моря, что выразилось, по словам А. Вандама, в «никогда не ослабевавшем в народных массах инстинктивном стремлении “к солнцу и теплой воде”, а последнее в свою очередь совершенно ясно определило положение русского государства на театре борьбы за жизнь»^{814}. Для завоевания выхода в Черное море Россия вела бесконечные войны с причерноморскими полудикими племенами, наследниками татаро-монгольских орд и наконец, с Турцией. «До первой турецкой войны, по выражению Екатерины II, ни одной русской лодки не было на Черном море; договор 1774 г. открыл русским купеческим кораблям свободное плавание по тому морю, и оборот русской черноморской торговли, в 1776 г. не достигавший 400 р., к 1796 г. возрос почти до 2 млн»^{815}, а меньше, чем через сто лет, достигнет уже сотен миллионов рублей. Через черноморские порты будет вывозиться почти весь экспортный хлеб России, давший ей шанс на выживание и развитие со второй половины XIX в.

Непрерывные войны привели к тому, что даже в мирное время Россия была вынуждена содержать регулярную армию громадной численности 1–2% населения, расходы на ее содержание вплоть до начала XIX в. составляли почти половину государственного бюджета России.