Капитал как власть: к новой космологии капитализма - [6]

. Однако для достижения этой цели оказалось, что почти ничего не осталось, что можно бы было исследовать. Они исключили из экономики почти каждое значимое явление власти — и сделали это настолько тщательно, что их совершенно конкурентоспособная модель теперь совершенно ничего не объясняет.

Второй шаг состоял в том, чтобы обозначить исключённые явления как «девиантные», а затем передать их коллегам из двух вновь созданных дисциплин: микро «искажения» и «несовершенства» были отданы тем, кто занимается теорией игр, в то время как правительственные «вмешательства» и «шоки» были переданы макроэкономистам. Эти изменения были узаконены Великой депрессией и ускорены последующим развитием государства всеобщего благосостояния. Проблема в том, что за последние полвека теория игр и макроэкономика превратились в теоретического Голема. Они значительно расширились, как бюрократически, так и академически, и это расширение вместо поддержки либеральной космологии серьёзно подорвало её.

Хотя теоретики игр и макроэкономисты редко об этом говорят, и многие удобно это игнорируют, их модели, хорошие или плохие, все затронуты и во многих случаях исключительно связаны со понятием власти. Это очень важный факт, потому что, как только власть включается в картину, все цены, потоки доходов и запасы активов становятся «загрязненными». А когда цены и распределение заражены властью, теория полезности становится неактуальной.

До 1950-х и 1960-х годов, неоклассики все ещё могли делать вид, что внеэкономические «искажения» и «шоки» были локальными или, по крайней мере, временными, и, следовательно, не нужными для более грандиозной цели анализа стоимости. Но в настоящее время, когда теория игр все в большей степени берет на себя микроанализ распределения, а правительства напрямую определяют 20–40 процентов экономической активности и ценообразования и косвенно участвуют в большей части остального, власть, похоже, повсюду. И если власть сейчас является правилом, а не исключением, что же тогда остаётся от основ полезности-производительности в либеральной теории стоимости?

Нео-марксистский разлом

В отличие от неоклассиков, марксисты предпочли не уклоняться и не скрывать власть, а постараться решить проблему — хотя конечный результат был почти таким же. Признать власть означало отказаться от трудовой теории стоимости. А поскольку марксисты никогда не выдвигали другую теорию стоимости, их мировоззрение утратило свою главную объединяющую силу. Вместо первоначальной марксистской тотальности возник неомарксистский разлом.

Сегодня марксизм состоит из трёх поддисциплин, каждая из которых имеет свои категории, логику и бюрократическую границу. Первая поддисциплина — это неомарксистская экономика, основанная на смеси монопольного капитала и постоянного государственного вмешательства. Вторая поддисциплина включает неомарксистскую критику капиталистической культуры. И третья поддисциплина состоит из неомарксистских теорий государства.

Стоит подчеркнуть, что Маркса и неомарксисты могут рассказать много важного и интересного об этом мире. В том числе их всеобъемлющий взгляд на историю человечества, подход, который отрицает и заменяет историю, продиктованную элитами; представление о том, что идеи диалектически встроены в конкретную материальную историю; слияние теории и практики; взгляд на капитализм как тотальный политико-властный режим; универсализирующие глобализирующие тенденции этого режима; диалектика классовой борьбы; борьба с эксплуатацией, угнетением и имперским правлением; и акцент на автономию и свободу как движущую силу человеческого развития.

Эти идеи незаменимы. И что более важно, развитие этих идей глубоко укоренилось, если использовать термин Дэвида Бома, в самой истории капиталистического режима, и в этом смысле их нельзя отбросить как ошибочные[14].

Но все же ключевой вопрос не решён. В отсутствие объединяющей теории стоимости не существует логически связного и эмпирически значимого способа объяснить так называемую экономическую сущность капитала, не говоря уже о том, как культура и государство предположительно влияют на него. Другими словами, у нас нет объяснения самого важного из всех процессов — накопления капитала.

Капитализм, тем не менее, остаётся универсализирующей системой, а универсализирующая система требует универсальной теории. Так что, возможно, пришло время остановить разлом. Нам не нужны все более тонкие нюансы. Нам не нужно, чтобы новые дисциплины связанные междисциплинарными связи. И нам не нужны дефекты и искажения для оправдания неработающих теорий.

Нам нужен радикальный Ctrl-Alt-Del. Как говорит Декарт, быть радикальным означает смотреть в корень, а корень капитализма — это накопление капитала. Это должно стать нашей новой отправной точкой.

Капиталистический режим власти

В оставшейся части статьи мы кратко опишем некоторые ключевые элементы нашего собственного подхода к капиталу. Мы начинаем с власти. Мы утверждаем, что капитал — это не средство производства, это не способность производить гедонистическое удовольствие и не квант мёртвого производительного труда. Скорее, капитал — это власть, и только власть.