Кантонисты - [90]

Мало-помалу странствующие ремесленники и торговцы оседали на местах, приписываясь к мещанскому сословию городов. Поскольку в больших городах приписка была сопряжена с расходами, некоторые стали селиться в более мелких городах и деревнях. Меньшая часть отставников пошла назад в «места свей прежней оседлости». Ассимилировавшись в некоторой степени, нарушив по необходимости религиозные праздники, святость субботнего отдыха и вкусив «трефную» пищу, они опасались враждебного отношения со стороны ортодоксальных единоверцев «черты», но тяга к местам, где проходила их юность, брала верх.

Таким образом во внутренних губерниях России впервые появляется местное оседлое еврейское население, не знавшее к тому же катальной системы. Рекрутчина в известной степени уничтожила еврейскую «изолированность» и «обособленность», и в этом отношении цель Николая I была достигнута.

К концу своей службы, когда связь с казармой ослабевала и стали одолевать мысли об устройстве своего будущего, наступало влечение к семейной жизни. Спрос, как известно, вызывает предложение, а поэтому в черте оседлости предприимчивые люди создали промысел невестами, доставляя их «николаевским солдатам». Организовав транспорт невест, сваты пускались с ними по внутренним городам и селам России.

С течением времени выросло новое поколение «солдатских детей». И хотя они родились и выросли вне «черты», эти дети в царствование Николая I могли оставаться со своими родителями лишь при условии, что они в будущем, когда подойдет возраст, станут военными кантонистами. Дочери же имели право оставаться при родителях до совершеннолетия. Когда оно наступало, девушки обязаны были перебраться туда, откуда родом были их отцы. Таким образом сыновья с малолетства платили личной повинностью за право жить в тех местах, где отбывали воинскую повинность их отцы. В дальнейшем они разделяли судьбу своих родителей. Дочери же, когда наступало совершеннолетие, должны были спешить выходить замуж за солдата, чтобы не лишиться возможности жить поближе к родительскому дому.

Вместе с указом о расформировании кантонистских школ еврейская семья получила законную гарантию в том, что от нее не будут отрывать малолетних сыновей, а юноши будут приниматься на военную службу на равных условиях с русскими рекрутами. Этот закон был особенно важен для еврейского населения внутренних губерний. Семья перестала трепетать за свою целость, потому что военная служба перестала быть наследственной повинностью для всего мужского населения «николаевских солдат»; военная повинность перестала быть уделом малолетних солдатских сыновей.

Что касается нового поколения — детей «николаевских солдат», — то оно вело темное существование, лишенное каких-либо идеалов и устремлений. Объясняется это следующими причинами. Солдатские жены в большинстве случаев принадлежали к подонкам населения «черты». Разные обстоятельства и не совсем безупречные репутации заставляли девиц оставлять родительский дом и пускаться в далекое путешествие для приобретения мужей. В свою созданную на чужбине семью они не вносили того облагораживающего элемента, в котором так нуждалось солдатское сословие. Домашняя обстановка налагала на детей отпечаток грубости.

О воспитании вне дома, о влиянии русской школы не могло быть и речи, так как грамотность в эпоху Николая I была слабо развита даже среди русского населения. Нееврейская среда, с которой сталкивались в силу необходимости дети «николаевских солдат», наложила на них свой отпечаток, окончательно ассимилировала нравы и привычки, и еврейский юноша мало чем отличался от русского парня своего времени. До конца прошлого века не исчезли типичность и характер потомков «николаевских солдат».

С течением времени, по мере удаления от предка, потомство его мало-помалу теряет свой специфический облик — грубость и бескультурье, и лишь в последующих поколениях оно окончательно освобождается от наследия той темной эпохи.

Крымская война поглотила тысячи еврейских солдат: они зарыты в братских могилах на полях сражений.

Евреи умирали за отечество, которое вело с ними беспощадную войну в течение почти 30 лет. Павшие под стенами Севастополя, того самого города, из которого их выселяли, потому что Николай I нашел «неудобным и вредным пребывание евреев в этом городе», они запечатлели своей смертью бесславие николаевского режима и несправедливость коренного населения России по отношению к себе.

Трудно было этим солдатам пламенеть любовью к отечеству, которое наперед предрешало, что военная служба евреев бесполезна, а их заслуги и смерть на поле битвы не вызывали даже доброго слова.

Обидно было еврейским юношам слышать, когда русскому солдату напоминали пословицу, что «только плохой солдат не надеется быть генералом», а рядом стоящему в строю солдату-еврею прибавляли: «а ты, брат, — жид, до тебя это не касается «. И затем, после такого военного красноречия вели рядом в огонь битвы обнадеженного русского и лишенного надежды еврея…

Последние «николаевские солдаты», огромное большинство которых было из кантонистов, доживали свой век в двадцатых годах нашего столетия. Они угасали одинокие, без призрения, разбросанные по местечкам бывшей черты еврейской оседлости. Это были последние персонажи исторической трагедии, начавшейся для них примерно сто лет назад. И унесли они в могилу свои страдания, завершив эпоху великого мученичества маленьких людей.