Кант: биография - [191]

Это было серьезно. «Неприятные меры», безусловно, означали бы увольнение или принудительную отставку без пенсии, а возможно и изгнание. Как и Вольф в 1723 году, Кант в 1794 году занимал свой пост по воле монарха. В семьдесят лет перспектива переезда показалась бы ему еще менее заманчивой, чем раньше. Кроме того, сопротивление не имело бы никакого значения для развития событий в Пруссии.

Кант был не единственным, кого затронул приказ короля. Он был направлен против всех «проповедников-вероотступников, школьных учителей и профессоров», особо выделяя Нимейера и Рёссельта в Галле, Рейнбека во Франкфурте (на Одере) и Канта в Кёнигсберге. Печально известного Шульца, выступавшего за полный детерминизм в книге, которую рецензировал сам Кант, уже уволили. Боровский, беседовавший с Кантом в этот период, говорил, что Кант уже готовился потерять не только премию, которую Фридрих Вильгельм II предоставил ему ранее, «но и все свое жалованье». Канта не испугал бы такой исход событий, поскольку он вложил свои деньги мудро и стал обеспеченным человеком и ни от кого не зависел. Пусть он и не сколотил состояние, как Гиппель, но он процветал. Так, он «говорил. с большим спокойствием и пространно объяснял (breitete sich aus), как это выгодно, когда являешься хорошим экономистом и тебе нет нужды пресмыкаться даже в такой ситуации»[1483]. Но с ним ничего не случилось. Репутация Канта, вероятно, была одной из тех вещей, которые спасли его от более серьезных последствий. Так, в том же году, в котором ему сделали выговор, он стал членом Петербургской Академии наук[1484].

Кант решил уступить. В самом деле, согласно взглядам, которые он сформулировал в статье о «теории и практике», он и должен был уступить. 12 октября он ответил королю о двух проблемах, которые, как Кант это понимал, того волновали: 1) что Кант злоупотреблял философией, дабы принизить религию, выступая тем самым против «отеческих намерений» короля, и 2) что Канту более не следует публиковать ничего «подобного» в будущем. В своем ответе Кант утверждал, что он не виновен в пренебрежительном отношении к религии в своих лекциях. Он не пренебрегал долгом учителя молодежи и не пренебрегал долгом учителя народа. Он не мог принижать христианство, поскольку вообще не оценивал христианство как таковое. Он очень уважал религию и всегда был толерантен, то есть не вмешивался в убеждения других. Наконец, он писал: «Я, в качестве верноподданного Вашего Величества, дабы отклонить от себя всякое в этом подозрение, нахожу наилучшим заявить, что впредь я полностью отказываюсь от всяких публичных изложений как в лекциях, так и в сочинениях того, что касается религии, будь это естественная религия или религия откровения»[1485]. Позже Кант ясно дал понять, что фраза «в качестве верноподданного Вашего Величества» означала мысленную оговорку. Его обещание относилось только к нему самому как к верноподданному «Его Величества». Как только «Его Величество» умер, оно больше не было применимо.

Некоторые говорили, что это было нечестно со стороны Канта, что ему либо вообще не следовало давать такого обещания, либо следовало его сдержать. Другие утверждали, что, когда Кант обещал воздержаться от того, чтобы писать на религиозные темы, он делал reservatio mentis. Но разве это справедливо? Фридрих Вильгельм II сделал это личным вопросом. Кант воспротивился его отеческой воле и должен был пообещать не делать этого снова – и Кант сдержал свое слово. Кроме того, он не знал, что переживет короля. У него были все основания полагать, что этого не случится[1486]. Некоторые считали это проявлением трусости со стороны Канта: мол, он должен был отстаивать свои права. Но кроме того, что это было бы трудно, это было бы и неэффективно. Скорее ситуация выглядела так: Кант сознательно спровоцировал цензоров в Берлине, но они побоялись что-либо предпринять, и в итоге это побудило к действию самого короля. Кант показал свое истинное лицо, и это был своего рода успех.

Характерно, что Кант отступил. Мог представиться и более подходящий момент. Следуя своему стоическому девизу sustine et abstine, он был готов терпеть и воздерживаться от комментариев – по крайней мере, какое-то время. Во многом теологическая по своей сути статья «Об успехах метафизики» была одной из тех вещей, что могли подождать[1487].

Кант нанес ущерб Вёльнеру: последний получил выговор за свою снисходительность и за то, что недостаточно преуспел против сил рационализма. 12 апреля 1794 года король лишил Вёльнера одной из его должностей, чтобы тот мог уделять больше внимания религиозным вопросам. Особый приказ короля против Канта был еще одним выражением его недовольства Вёльнером. Тому следовало более ревностно подходить к борьбе против рационализма и за ортодоксию (и розенкрейцерские идеалы). Вёльнер по-прежнему советовал соблюдать осторожность, но его более рьяные подчиненные давили все сильнее, вызывая нежелательные последствия. Когда в Галле приехала комиссия, чтобы проверить профессоров на предмет того, достаточно ли они ортодоксальны, студенты взбунтовались. Этот бунт, вероятно, спровоцировали преподаватели, и он завершился успехом; в ходе беспорядков студенты разбили окна гостиницы, где остановились члены комиссии; а получив в свой адрес угрозы расправы, комиссия втихую покинула город