Канарейки Боултера - [7]
Жуткий разгром продолжался в полной темноте. Сжавшись в комок и прикрыв голову руками, я никак не мог отделаться от впечатления, что вокруг бушуют несколько десятков разъяренных горилл. Сам воздух, казалось, сгустился настолько, что я с трудом мог протолкнуть его в легкие, а по барабанным перепонкам беспощадно били неслышимые акустические удары. Слабый, искаженный голос Алека невнятно прокричал:
— Не двигайся! Не вставай! Не пытайся им помешать!
Его предостережения были совершенно излишни — в тот момент я не смог бы пошевелить пальцем даже ради спасения собственной жизни. Весь этот ад, должно быть, длился не более пяти минут, но мне они показались часами. Когда шум стал стихать, мои глаза уже адаптировались к темноте, и я увидел незабываемое зрелище: длинные занавеси в голых проемах окон, которые вздувались, бились и метались под напором вылетающих наружу невидимых тел… Наконец они безжизненно повисли, и наступила мертвая тишина.
Боултер встал — силуэт его обрисовался на фоне темнеющего неба — и будничным голосом произнес:
— Концерт окончен. Куда я сунул ручной фонарь?
Позже, когда мы уже очистили гостиную от груд разбитого стекла вперемешку с обломками пластмассы и металла (это было все, что осталось от кинокамеры, магнитофона и прочей техники), Алек изложил мне свою версию касательно того, почему мы до сих пор живы.
— Да, они разумны, чрезвычайно чувствительны и легко впадают в ярость… И все же ни один вид разума не может быть всеобъемлющим, разве что один Господь Бог! Подумай, они могли покончить с нами в любой момент, но не сделали этого, а почему? Да потому, что не в состоянии определить первопричину происходящего, даже если они и воспринимают излучения нашего мозга. Заметь, сперва они атакуют микрофон, затем акустический генератор, ну а здесь они вообще потрудились на славу… Жалко, конечно, отличная была аппаратура. Но это машины. Глин, всегда машины! Должно быть, за все время своего существования — определить которое я не берусь — они никогда не вступали в прямой контакт с человеческим мозгом. А если и вступали, то так давно, что позабыли об этом. Я не знаю. Глин, просто не знаю… — Он помолчал. — Что же их так разозлило — числовые прогрессии или сам ультразвук — я тоже не могу сказать. Очень жаль, что мы так мало узнали! Я, разумеется, восстановлю аппаратуру, однако вряд ли стоит продолжать… Вот тогда они наверняка нас прикончат.
Могу сказать, что в жизни не слышал другого утверждения, с которым бы столь же охотно согласился!
На том все и закончилось. Я больше никогда не видел Фрейского аббатства, и, признаться, не имею такого желания, хотя уверен, что со мной ровно ничего не случится, если я просто поглазею на развалины.
Насколько мне известно, Боултер позабыл о «канарейках» через неделю, с головой окунувшись в очередной проект. Мы по-прежнему дружны, и, по-моему, за прошедшие годы он ничуть не изменился. Алек идет в ногу с прогрессом: теперь он пылко увлечен разработкой личного лазерного оружия, по мощности не уступающего боевому космическому лазеру. Я за него абсолютно спокоен, поскольку в сравнении с обитателями аббатства пресловутые «лучи смерти» всего лишь невинная игрушка.
РОБЕРТС (ROBERTS), Кит (Джон Кингстон) (р.1935)
Англ. прозаик и художник-график. Род. в Кеттеринге (гр. Нортхэмптоншир), окончил местную школу искусств, учился также в Лестерском худож. колледже. Работал художником-мультипликатором в рекламных агентствах, иллюстратором книги в изд-вах, ред. в журналах НФ — «Сайнс фэнтези» (Science Fantasy) и «СФ импульс» (SF Impulse); с 1972 г. — професс. писатель и художник книги. Первые публикации — «Анита» и «Эскейпизм» (обе — 1964). Живет в Хенли-на-Темзе (гр. Оксфордшир).
Один из ведущих англ. авторов НФ 1960-70-х гг., названный критиками «Томасом Харди фантастики» (Дуглас Барбур), Р. наиб. силен в р-зах, мн. из к-рых образуют связанные циклы. Единственный НФ роман писателя (в строгом смысле слова) — это «Фурии» (The Furies) (1966), традиционное брит. повествование о глобальной катастрофе — в результате неудачного ядерного испытания — нашествии гигантских ос (Зоология фантастическая, Ядерная энергия). Герой цикла объединенных общей темой р-зов, «Меловые гиганты» (The Chalk Giants) (1974), также спасается на юге Англии от глобальной катастрофы (на этот раз — неясного характера), а сам цикл представляет собой мрачную и мощную филос. аллегорию на тему неизбежного сползания цивилизации из «пост-катастрофического» хаоса в варварство (Мир после катастрофы, Оптимизм и пессимизм, Энтропия).
Имя Р. стало широко известно после публикации его второй книги — цикла связанных новелл «Павана» (Pavane) (1968; рус.1992); это одна из самых стилистически совершенных, проникнутых поэтической ностальгией альтернативных историй в мировой НФ, повествующая о «параллельной» Англии, в к-рой — после убийства королевы Елизаветы I и удачной высадки Исп. Армады на Брит. о-вах — Реформация так и не произошла, а вместе с ней не наступил сколько-нибудь заметный науч. — тех. прогресс (Антиинтеллектуализм в НФ, Религия, Технология). С тем же оттенком ностальгии описан псевдо-средневековый общественный уклад в др. цикле новелл, «Мир воздушных змеев» (Kiteworld) (1985); в этом мире, находящемся под властью религ. элиты, мужчины поднимаются в воздух на гигантских воздушных змеях, чтобы предупредить попытки вторжения злых демонов (Боги и демоны, Религия); выделяется р-з «Повелитель воздушного змея» (1982; Брит. премия НФ-83). Среди др. романов Р. можно отметить: «Внутреннее колесо» (The Inner Wheel) (1970), в к-ром сверхчеловеки — телепаты образуют «гештальт-организм» в духе романа «Более чем человек» Т.Старджона (Коллективный разум, Телепатия); «Молли Ноль» (Molly Zero) (1980) — c ярким образом девушки-героини, проходящей обряд взросления во враждебном урбанистическом мире-антиутопии (Города, Женщины в НФ); и «Граинна» (Grainna) (1987; Брит. премия НФ-88).
