Судья сделал ему предупреждение:
— Я оштрафую вас за неуважение к суду.
— Похоже, я и правда перестал уважать суд, — устало вздохнул Корнуэл.
В следующий раз он проснулся в совершенно другом месте — в огромном монументальном здании, отделанным мрамором и блестящими камнями дивной красоты. Здесь находились тысячи спящих мужчин и женщин.
— Они тоже ожидают пересмотра дел? — поинтересовался Корнуэл.
Сопровождающий его человек заговорил на труднопонимаемом диалекте. Нет, они не ожидают пересмотра. Часть из них — политические изгнанники. Часть — неизлечимо больные, ожидающие во сне изобретения лекарства от их недуга. Остальные… ну, остальные оказались здесь просто потому, что так захотели. У них не осталось ничего, ради чего стоило жить, но и умереть они пока не готовы. Еще здесь немногочисленные любители приключений, желающие проснуться в более волнующем будущем.
— Начало конца, — констатировал Корнуэл.
Человек переспросил, но Корнуэл не стал объяснять. Поздно. Люди убегают от жизни, добровольно выбирая многолетний сон. Значит, уже слишком поздно. Человечество подавляло свои душевные движения и уничтожало красоту до тех пор, пока жизнь не превратилась в унылую размеренную череду дней. Словно заключенные, люди отбывали свой век в ожидании смерти, которая приносила освобождение. Духовные ценности были утрачены навсегда.
Осматривая Дворец Спящих, Корнуэл отметил, что интерьеры не лишены красоты и изящества: видимо, осознав опасность, архитекторы попытались возродить старые человеческие ценности, выдавленные из жизни безжалостными столетиями. Но тут же он понял, что с красотой они опоздали. Умы и души людей безвозвратно искалечены и уже не способны на эмоциональные порывы.
Как выяснилось в новом здании суда, теперь его обвиняли в совершении отвратительных преступлений, среди которых — не только убийство, но и другие ужасные злодеяния… бесчеловечные акты, о которых тысячу лет назад никто даже не помышлял.
Очевидно, его документы не только потерялись, их еще и перепутали с чужими. Потратив неделю на споры, суд, в конце концов, решил отослать Корнуэла назад во Дворец Спящих — в надежде, что за тысячу лет документы будут найдены и приведены в порядок.
Когда он проснулся в следующий раз, никто не разобрал его языка. Никто даже не понимал, почему он здесь. Впрочем, никого это и не интересовало. Дворец Спящих опустел, лишь несколько комнат оставались заняты. Но оборудование выглядело более совершенным и использовало, насколько Корнуэл сумел разобраться, целиком новый принцип действия.
Единственные люди, которых заметил Корнуэл, были угрюмые техники. Не обращая на него никакого внимания, они неспешно вышагивали по своим делам. Их сопровождали собаки, которые выполняли различные поручения, переносили оборудование и вообще казались куда более разумными и деятельными, нежели их хозяева.
Наконец люди с собаками подошли к Корнуэлу и отвели в комнату, где стояла одна из новейших анабиозных камер. Изъясняясь на неизвестном языке, люди показали ему жестами, чтобы он забирался внутрь устройства.
— А где же суд? — крикнул Корнуэл. — Где судьи? Я должен с кем-нибудь поговорить. Куда все подевались?
Люди хмурились, бормотали что-то непонятное и подталкивали его к камере.
— Что вы со мной делаете? — возмутился Корнуэл. — Зачем разбудили? Кто вы такие?
И в тот момент, когда он кричал на них, к нему пришел ответ. Он возник прямо в сознании, будто кто-то произнес его спокойно и терпеливо, как мать, успокаивающая испуганного малыша.
Они разбудили тебя, чтобы перевести в другую камеру.
— Снова ты! — прошептал Корнуэл. — Я думал, что потерял тебя. Тысячи лет прошли, а ты все еще здесь.
Ответ возник тотчас же:
Я не оставлю тебя. Мы неразлучны — хоть до конца времен, если потребуется.
— Ты судьба? — спросило сознание Корнуэла.
Да. Я судьба.
И тут же все кончилось. Корнуэл ощутил холод сомкнувшейся вокруг него реальности.
Не взглянув на собак и людей, он поднялся в анабиозную камеру.
