Камышовый кот Иван Иванович - [28]
И вот по весне, — а то была уже вторая весна жизни одомашненного дикого кота под брянцевским кровом, — по весне к Тасе стали одна за другой наведываться односельчанки и жительницы окрестных селений с корзиночками и кошолками. В этих корзиночках они приносили своих Мурок, Мусек, Машек и Дашек, но также и Виолетт, и даже Клотильд. Одна из принесённых кошек звалась Афродитой (впрочем, все предпочитали звать её Фроськой). И никому не известно, какое уменьшительное имя было у пушистого создания, наречённого Травиатой!..
Такого грандиозного конкурса кошачьих невест наши края ещё никогда не видали!
Но все усилия хозяек этих красавиц оказались тщетными. Не суждено было сбыться их мечтам о том, чтобы завести у себя в доме верного, прыгучего, бесстрашного и чистоплотного защитника домашней живности, такого Барсика или Рыжика, который унаследовал бы лучшие качества брянцевского камышового богатыря… Ни одна из великого множества предложенных Ивану Ивановичу невест не зажгла его сердце.
Он, надо отдать ему должное, не отшвыривал приносимых в дом Басек, Анджел и Пушинок. Он вёл себя, как джентльмен, по-рыцарски, казалось, понимая, что его хозяева ведут себя согласно неписанному уставу деревенской жизни и должны принимать у себя в гостях столь внушительное количество этих женщин — двуногих и четвероногих… Царственно-вежливо (кое-кому казалось, что даже с поклоном) он взглядывал на каждую извлекаемую из корзинки красотку. А к некоторым приближался и порой одобрительно мурчал. Кое-кого даже лизал в нос. Но — и всё. И удалялся, слыша за спиной сокрушённые вздохи двуногих представительниц женского пола и обиженное мяуканье их пушистых любимиц.
Правда, некоторые киски, едва увидев своего предполагаемого жениха, с жалобным писком шарахались прочь и убегали. Видимо, принимая Ивана Ивановича за совершенно дикого, не прирученного кота, от которого ничего хорошего ждать нельзя. И всё же чаще всего эти зеленоглазые гостьи сразу же начинали кокетливо льнуть и ластиться к нему. Но — напрасно! Не помогали ни уговоры, ни увещевания, равно как и обильное угощение, приносимое владелицами кошек в качестве приданого. Оно оставалось невостребованным. Холоден оставался камышовый кот к домашним кошкам…
Причём холоден даже в ту вешнюю пору года, когда кошачья чувственность (впрочем, как и человечья) у всех молодых особей берёт верх над всеми прочими чувствами, желаниями и доводами рассудка. Не зря же существует понятие «мартовский кот»… Больше всего женщин Старого Бора, соседних Гориц и Замошья, ближних Демешкина и Заклинья, дальних Жидилова Бора и Полей, а также приезжих горожанок из райцентра Каменки и аж из самого Талабска возмущало нежелание брянцевского кота проявить в деле инстинкт продолжателя рода именно в те весенние недели, когда все домашние коты взбираются на крыши.
— Этому-то и бегать никуда не надо, на блюдечке ему таких красавиц подносят — а ему всё ничто, ровно и не кот, а лягуха какая! А ведь не холощёный… Ишь, цаца какая! — И почти каждая из них сопровождала своё женское возмущение столь острыми выражениями, что я не решаюсь их здесь воспроизвести…
Не обошлось на том конкурсе кошачьей красоты и без совершенно анекдотических случаев. Однажды пожаловала к Брянцевым старушка из очень дальнего села Кудеверь. Её корзина была большой, заплечной: в таких носят скошенную траву или яблоки. Охая и проклиная дальнюю и ухабистую дорогу, поминутно извиняясь перед хозяйкой, что заявилась без предварительной договорённости, эта бабка бухнула корзину на пол — и тут выяснилось, что столь объёмная тара для переноски её кошки была выбрана не случайно. «Моя кошечка-то хоть и молодая, да здоровунная, поводе другого кота!» И впрямь, извлечённое из корзины пушисто-хвостатое и усатое существо оказалось очень крупных статей. Без всякого стеснения это существо сразу же кинулось к миске на полу, наполненной доверху вкуснейшим печёночным паштетом, и урча от удовольствия, слопало всё содержимое миски. Паштет же этот был принесён владелицей кошки, только что «не прошедшей по конкурсу». Эта женщина ещё не ушла, она была давней знакомой Таси, и они обе, давно не видевшие друг дружку, оживлённо болтали за столом, попивая чай. Тася пригласила присесть к столу и старушку из Кудевери.
— Не, ронная[1] моя, благодарствую, лучше опосля. Как ваш котик своё мужско дело сделает — вот тады и чайку можно. А иде ж красавец-то ваш хвалёный, не вижу, а? Я ить на глазы-то слабая, без очков ничо не вижу, а куды их сунула, не помню…
Но Ивана Ивановича в тот момент не было в доме, он куда-то исчез, видимо, притомившись от просмотра предлагаемых ему подруг. Зато его последняя несостоявшаяся невеста мирно дремала под столом у ног своей хозяйки. Насытившись на даровщинку паштетом, кудеверская кошка огляделась — и подбежала к лежащей под столом полосатой красотке. Через несколько минут из-под стола донеслось мурлыканье обеих кошек — и вдруг они обе друг за другом сиганули в раскрытую форточку на двор, едва не свалив горшок с бальзамином, стоявшим на подоконнике…
Дальнейшее развитие событий привело всех в неописуемое ошеломление, смешанное у одних с восторгом, а у других — то есть, у кудеверской старушки, со стыдом и негодованием. Ибо через несколько минут в горницу вбежал Ваня и, корчась от хохота, крикнул пожилой гостье: «Мамаш, кого ж это вы нашему коту привезли? Наш Ван Ваныч, слава те, Господи, не гомосек! Гляжь-те на двор, бабы!»
Повесть Ст. Золотцева «Камышовый кот Иван Иванович», рассказывающая о жизни в сельской глубинке 90-х годов минувшего века, относится к тем произведениям литературы, которые, наряду с эстетическим удовольствием, рождают в душах читателей светлые, благородные чувства.Оригинальная по замыслу и сюжету сказка об очеловеченном коте написана простым и сильным, истинно далевским литературным языком. Она по сути своей очень оптимистична и хорошо соответствует самой атмосфере, духу наших дней.Повесть, дополненная художественными иллюстрациями, а также включенное в книгу художественное мемуарное сказание «Столешница столетия», рассчитаны на широкую аудиторию.(задняя сторона обложки)Родился в 1947 году в деревне Крестки под Псковом.
Повесть Ст. Золотцева «Камышовый кот Иван Иванович», рассказывающая о жизни в сельской глубинке 90-х годов минувшего века, относится к тем произведениям литературы, которые, наряду с эстетическим удовольствием, рождают в душах читателей светлые, благородные чувства.Оригинальная по замыслу и сюжету сказка об очеловеченном коте написана простым и сильным, истинно далевским литературным языком. Она по сути своей очень оптимистична и хорошо соответствует самой атмосфере, духу наших дней.Повесть, дополненная художественными иллюстрациями, а также включенное в книгу художественное мемуарное сказание «Столешница столетия», рассчитаны на широкую аудиторию.(задняя сторона обложки)Родился в 1947 году в деревне Крестки под Псковом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.