Каменщик революции. Повесть об Михаиле Ольминском - [12]

— Позор! — прикрикнула на него Катя. — Кого мы приняли в организацию? Этот потомок шляхтичей не хочет обременять свою светлую голову тайнами мелкой конспирации. Никаких бумажек! Изволь повторять эа мной, и, пока не запомнишь, как «Отче наш», я от тебя не отступлюсь.

И тогда только отступилась, когда вконец замученный Олтаржевский смог повторить без запинки один за другим все пять названных ему адресов. И только после этого экзамена принесла ему еще стакан чая.

— Сейчас пришло в голову, — сказал Олтаржевский, прихлебывая из стакана, — я мог очень скомпрометировать Купцова… и себя тоже, если бы успел зайти к нему. У меня же с собою план дворца…

Он отставил стакан, вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист плотной бумаги, развернул его и положил на стол.

— Какого дворца? — поспешно спросила Катя.

— Аничкова…

— Откуда он у тебя? Олтаржевский пояснил:

— Со вчерашнего дня мне поручено главным придворным архитектором наблюдать за всеми работами по ремонту Аничкова дворца.

— Царского дворца! — воскликнула Катя и побледнела как полотно. — И ты молчал весь вечер! Сейчас же, немедленно, перерисуй его мне!

Она опрометью кинулась искать бумагу. Олтаржевский остановил ее:

— Если он тебе так интересен, возьми его.

Не спеша сложил лист и передал его удивленной Кате.

— Как ты объяснишь пропажу?

— Никакой пропажи, — спокойно сказал Олтаржевский. — Я сам скопировал его. Он нужен мне для расчетов с подрядчиками. Я могу еще раз.

— Какой ребенок! Господи, какой ребенок! — воскликнула Катя. — А ты что уставился на меня? — напустилась она на мужа. — И ты не лучше его. Сущие младенцы! В этом доме будет жить царская семья!

— Это будет еще не скоро, — сказал Олтаржевский, — ремонт продлится полгода, не меньше.

— А ты уверен, что через полгода династии Романовых уже не будет?

— Катя! — силясь улыбнуться, спросил Михаил, — что еще пришло в твою буйную голову?

— Об этом мы поговорим потом! — строго, почти торжественно произнесла Катя.

С этого и началось… Катя продолжала вести занятиярабочего кружка на Выборгской стороне, но уже без прежней увлеченности; явно тяготясь невозможностью отдаться целиком новому делу, ставшему теперь главным в ее жизни. Она пыталась убедить мужа, что в интересах этого нового главного дела и ей и ему надо прекратить работу в кружках (она сказала: «покончить с педагогикой») и все силы души устремить к тому, чтобы одним точно нанесенным ударом добиться решающего поворота в судьбе России.

— Если к цели ведут несколько путей, настоящий революционер всегда выберет путь кратчайший, — доказывала Катя.

Но тут Михаил, обычно безропотно во всем соглашавшийся с Катей, неожиданно для нее решительно воспротивился и сказал, что кружка своего не оставит. И добавил, что кружок — это живое дело, пусть и малое, по живое, польза от которого видна каждому.

— У людей открываются глаза, — говорил он. — Они начинают понимать главное: почему они живут трудно, кто их истинный враг и с кем надо бороться.

— Филистерская философия! — взрывалась Катя. — Набившая оскомину проповедь пользы малых дел! Старая песня — по силе возможности!

Катя клокотала от возмущения.

— Конечно, — уточняла она с предельной язвительностью, — куда спокойнее и безопаснее вести душеспасительные беседы, за это ведь не повесят, а только сошлют…

Понимая, что впрямую Катю не переспоришь, Михаил Отыскал убедительный довод: для исполнения всякого замысла нужны надежные люди, много таких людей. Особенно когда замышляется такое громоздкое дело, как покушение на особу государя императора. Чтобы подобрать надежных людей и не допустить в этом ошибки — ибо достаточно одного даже не предателя, а просто слабодушного, и все задуманное и тщательно подготовленное пойдет прахом, — надо основательно присмотреться ко всем тем, кому собираешься довериться, кого намереваешься привлечь к опасному делу.

И вот, занимаясь в кружках с рабочими, можно глубже изучить людей и отобрать среди них надежных помощников, которым можно довериться во всем и до конца.

Кате пришлось согласиться с ним. Действительно, взорвать царский дворец (это представлялось ей наиболее целесообразной формой цареубийства) им двоим, конечно, не под силу. Это только Степан Халтурин оказался в таких исключительно благоприятных условиях, что смог один осуществить взрыв в Зимнем дворце. Но он жил в этом дворце. Им же проникнуть во дворец много сложнее. И потому подготовка покушения должна начинаться с отбора помощников. И Михаил был совершенно прав, когда полагал, что искать помощников следует прежде всего среди рабочих в кружках, которыми они руководили.

Довольно долго спорили, следует ли посвящать в замысел всех членов «Группы народовольцев». Катя считала это само собою разумеющимся. Именно акция по взрыву Аничкова дворца должна была теперь стать главной целью в деятельности всей их организации.

Но Михаил все же уговорил Катю повременить с обнародованием своего замысла.

— Федор сказал, что ремонт дворца — самое малое на полгода. Тайна не выдержит такого срока.

— Ты не доверяешь Сущинскому, или Белецкому, или Келлеру! — вознегодовала Катя.