Каменный пояс, 1989 - [77]

Это был обычный деревенский сарай: четыре столба, поперек них — по два бруска с каждой стороны, и на брусья прибиты горбыли, концами упирающиеся в землю.

«Подкоп!» Валера едва не заплясал от радости.

Он забрался на забор и спрыгнул в картофельную ботву Огород был интересным местом. В одном углу его густо росла поспевавшая черная и красная смородина, в другом были разбросаны огромные, полусъеденные непогодой кости и длинный череп, как говорила бабушка, лошадиный.

Вдоль забора Валера двинулся к сараю. В огороде было прохладнее, чем во дворе, от раздавленной ботвы тянуло сыростью. Земля около стенки оказалась мягкой. Валера опустился на четвереньки и принялся пальцами рыть яму Вначале работа шла споро, но вскоре верхний слой почвы сменила вязкая глина. Пальцы под ногтями заболели. Валера лег на спину и стал протискиваться в сарай, но только и смог сунуть в подкоп руку. Он пошарил наугад, натолкнулся ладонью на что-то металлическое, тяжелое и вытащил наружу ржавую кувалду с треснутой ручкой. За кувалдой последовали капкан, дырявый лапоть, обрывок цепи, серп. Валера извлек из-под сарая кучу интересных, но, к сожалению, бесполезных вещей. Напоследок он кончиками пальцев ухватил что-то плоское и твердое и изо всех сил рванул на себя. В сарае глухо ухнуло, и руку Валере до плеча засыпало чем-то теплым. Из-под сарая вырвалось облако пыли, ударило Валеру в ухо, в глаза. Он вскочил и закашлялся.

Он долго отфыркивался и отплевывался, а вокруг него медленно клубилось призрачное облако. Рухнувший бумажный мешок с цементом наполовину высыпался наружу. В грязных брюках, рубашке, которая из белой стала серой, Валера стоял перед сараем и чуть не плакал.

Так бы, наверное, и ушел он ни с чем, но вовремя вспомнил, что у самой стенки в углу валялась другая пила. Она была ржавая и тупая, в ширину превосходила обычную пилу раза в два, в длину раза в полтора и весила соответственно. Ручки у нее были толстые и кривые, а зубья — с Валерин палец, редкие и длинные. Делать было нечего. Валера расширил подкоп, после недолгих усилий извлек из сарая пилу и потащил ее во двор.

Над Новой Слободой поднялась луна, и во дворе стало светлее. Валера сделал первый рез и тут же понял — начались главные трудности. Березовые и дубовые бревешки, заготовленные с весны, были чрезвычайно твердыми. Пила перескакивала на них с зуба на зуб, а когда Валера, озлившись, дергал сильнее, бревешки вертелись, словно живые, козлы подпрыгивали, и все это вместе так и норовило упасть Валере на ноги. Валера распилил два небольших ствола и понял: всех дров ему не одолеть и за ночь.

Он уволок в дальний конец огорода кувалду, потом, надпилив ствол до середины, понес его туда же. Один конец он положил на деревянный переплет изгороди, другой упер в землю. Треск, похожий на выстрел, разорвал ночной июльский воздух. Дубовый ствол треснул по надпилу.

Валера размахнулся еще раз, промазал, и фонтан земли брызнул ему в лицо. Стиснув зубы, Валера заработал кувалдой. После трех-четырех ударов он выдохся, но ствол сломал.

Дело пошло чуть быстрее. Горка поленьев росла. Светила желто-зеленая луна. В короткие промежутки отдыха на двор наваливалась тишина, такая, что были слышны голоса лягушек на деревенском пруду.

Валера брал ствол, клал его на козлы, делал пропил-другой и, подхватив под мышки заготовки, тащил их в огород. Он уже не осторожничал, считая, что если бабушка к этому времени не проснулась, то все в порядке.

Валера в очередной раз взялся за ручку пилы, и ладонь заломило. Он посмотрел на руки. У оснований пальцев и на ладонях темнели пятна. Мозоли прорвались, и руки жестоко саднило. Валера попробовал пилить, но тотчас опустил инструмент.

Не помогли и листья лопуха, которыми он обмотал руки. Валера покружил по двору в поисках рукавиц или хотя бы тряпки, но ничего подходящего не нашел. Он подошел к хлеву. Льняное полотенце висело там, внутри, на самодельной вешалке, рядом с лестницей на сеновал. Валера повернул вертушку на двери хлева. Из теплой темноты пахнуло сеном. Раздался перестук копытец, и на Валеру глянули четыре пары светящихся ярким голубым огнем глаз.

— Ну, чего вы, — шепотом сказал Валера в темноту, — меня, что ли, не узнали? Тише вы, глупые.

Он вошел в сарай и закрыл за собой дверь.

Голубые огоньки переместились ему за спину, и тут впереди загорелись еще два огня — тоже голубых. Проснулась и заняла боевую позицию коза Стрелка.

Валера остановился. Зная вероломный характер козы, он не хотел с ней ссориться.

— Стрелка, Стрелочка… — Он потянулся, выдернул с сеновала клок сена и протянул козе.

Нет, это был не хлеб с солью. Голубые огоньки погасли. Коза наклонила голову. Валера не успел увернуться, но испуганные его резким движением овцы метнулись, опрокинув корытце с яблочными обрезками. Будь что будет! Валера напролом бросился в угол, за полотенцем.

Шум поднялся неимоверный. Налетая на ведра, спотыкаясь о корытце, метались и блеяли дурными голосами овцы. Коза в общей суматохе без пощады долбила каменным лбом всех подряд: и овец, и Валеру. За перегородкой проснулись куры и раскудахтались на разные голоса. Валера в темноте кое-как нащупал полотенце, добрался до двери и вылетел во двор.