Каменный лес - [9]

— Лучше вперед!

— Не перебивай. За гребнем приток. Если мы не застанем Усатого с его плотом на прежнем месте, как знать, не придется ли нам отшагать все сто верст, пока мы не найдем переправу?

— Вперед надо, вниз всегда легче!

— Пожалуй, ты прав, вдруг усатый Игорь не сегодня-завтра решится пройти порог — он нас подберет.

— Ура! Я знал, что ты не подведешь! — подпрыгнул малыш. Потом притих, задумался. — Нет, не знал, но я очень на тебя надеялся.

— Видишь, на карте дом у устья реки помечен крестиком? Читаем в примечании, — перевернул я кальку. — «Попросить у хозяина лодку». С чего это незнакомый человек отдаст нам лодку? Читай: «попросить», а не купить…

— Раз написано, значит, даст, а что?

— Какой ты быстрый! Знаешь, сколько стоит лодка?.. Я тоже не знаю, но уверен, что таких денег у меня нет… Кстати, это районный центр, там есть железнодорожная станция.

— Я не поеду домой! — насторожился он.

— А разве я об этом сказал?

Наши вещи просохли. Мальчишка надел свою застиранную рубашку и серые шаровары. К вечеру мы перебрались в шалаш и развели костер. Я лег на сухую подстилку из хвои, укрылся пледом, он же сидел у входа и тихо пел, что-то разглядывая в полутьме. Малыш обернулся, и я заметил искорки счастливых слез в его глазах.

— Я запросто хожу босиком, — храбрился Игорек.

Мы брели по песчаному берегу. После острых скальных обломков, после лесных колючек мелкий речной песок казался пухом. Но разбитые ноги все равно ныли, пощипывали ссадины. На отмели вода приятно холодила ступни, боль начала униматься, а впереди уже зловеще чернел очередной скальный прижим. Это значит, опять придется лезть по острым камням на сбитых в кровь ногах.

— Все! Дальше не пойду! Лягу и буду ждать: должен же кто-нибудь когда-нибудь проплыть мимо? Какой это отдых, если терпишь такие муки?

Малыш не спорил, сидел рядом со мной и еле сдерживал слезы. Он тоже был сильно измотан переходом.

— Нет, ты только подумай: — устало брюзжал я. — Какой-то маньяк штампует дурацкие карты, а мы верим им и тащимся неизвестно куда. Это нормально?

Ноги у мальчишки были разбиты хуже моих и мне казалось, что он уже сыт этими глупыми переходами по самое горло.

— Я… Я всю жизнь ждал, когда смогу пойти… По дням считал… И вот, какие-то царапины… — с неожиданным упрямством простонал Игорек. — Если мы не пойдем — все было зря.

Прихрамывая, оставляя цепочку одиноких следов на песке, он поплелся к прижиму.

— Стой! — вскочил я, — подожди! — Тоже прихрамывая, догнал его и схватил за руку. — Мы забыли старую надежную обувь — лапти!

Я обмотал его ноги своей разорванной рубахой, поверх обернул куском полиэтилена и обвязал остатками бельевой веревки из своей сумки. Такие же «лапти» сделал и себе.

— Все-таки интересно, неужели, придем к незнакомым людям, попросим лодку и нам ее дадут?! — пробурчал, пытаясь сгладить свое нытье.

Мы поднялись по скале, обошли очередной прижим. Внизу бесновалась река.

Ноги в лаптях скользили на камнях, тряпки и полиэтилен соскальзывали, съезжали набок, вскоре стерлись и развязались веревки.

— Ну и что? — опять брюзжал я. — Скала как скала, а внизу вода. Рядом с городом таких скал — валом. Ну, лес! Сел на автобус и поехал в лес за городом — какая разница? Деревья они и есть деревья, везде одинаковые.

К вечеру мы опять вышли на песчаный берег, опустили стертые и сбитые ноги в воду. Мне показалось, что я превращаюсь в прозрачное легкое облачко и поднимаюсь к небесам.

— Все-таки, малыш, день прошел не так уж плохо. Не так ли?

Игорек сидел на теплом песке, смотрел в небо с розовыми, окрашенными закатом облаками и улыбался. Я тяжело поднялся, начал собирать хворост для костра. После ужина мы опять развернули злополучную карту. В лучшем случае до устья реки было еще два дня хода. Почему же медлит парень на той стороне порога? На таком плоту как у него и океан переплыть можно. «Видно не такой дурак как я!»

Поблекло небо, заискрились первые звезды. Мы лежали на остывающем песке, жевали размоченный в прогорклом супе хлеб, пили чай из листьев смородины, без дум и без забот смотрели на разгоравшиеся звезды, слушали, как ветер шелестит листьями берез, и чувствовали спокойное дыхание реки. Затемно надели на себя всю имевшуюся одежду, залезли под измочаленный тент из полиэтиленовых скатертей легли спина к спине и укрылись моим пледом. Я уже засыпал. Игорек ткнул меня острым локтем и прошептал:

— Что это?

Возле продуктов попискивала мышь. Где-то в скалах одиноко ухала ночная птица. Потом появились непонятные звуки: кто-то ходил по песку вокруг палатки.

Загремела крышка котелка. Я похлопал ладонью по тенту — звук стих. Через секунду зашуршал полиэтилен у ног, уголок его приподнялся. В тусклом лунном свете блеснули щелки глаз. Приглядевшись, я увидел длинные уши, рога и бороду.

— Черт? — с восторгом прошептал Игорек.

— Настоящих чертей не бывает, — вполголоса ответил я, но на всякий случай лягнул пяткой непрошеного гостя и почувствовал, что попал во что-то твердое, теплое и мохнатое.

— А ненастоящие? — спросил малыш шепотом, прислушиваясь к стуку удаляющихся шагов.

— Ненастоящие снятся или кажутся. Спи. Он тесней придвинулся ко мне: