Каменные скрижали - [50]

Тереи шел среди огромных деревьев. Под ногами шелестели толстые, свернувшиеся от жары листья, они с треском ломались. На небе рассыпались звезды. Он посмотрел на фосфоресцирующие стрелки часов: пора переодеться в смокинг и появиться на приёме.

Время тянулось медленно. Иштван подсознательно ждал, надеялся, что ее встретит, что она появится среди беседующих гостей. Маргит… В какой-то момент ему показалось, что он видит ее рыжеватые волосы, он бросился через высохший газон, но тут женщина неожиданно повернула голову и он увидел фиолетовое, старое лицо, дряблую индюшечью шею.

На вечернем приеме его удивило присутствие адвоката Чандры (в памяти остался скромный титул — «филантроп»). Они поздоровались, и снова Иштвана угостили сигарой.

— Вы недоумеваете, что я здесь делаю? Тагор — это моя настоящая страсть, — индиец смеялся прямо в глаза. — Единственная возможность познакомиться с людьми, которые его, как и я, обожают, обменяться мнениями, обогатить знания… Ну, не морщитесь, конечно, меня привели сюда дела. Однако все здесь проходит под одним лозунгом: Тагор.

Он оставил Иштвана и подошел к какому-то магнату в белой, длинной блузе и помятых узких брюках, с таким количеством перстней на пальцах, что, казалось, будто его руки под их тяжестью безжизненно свисают.

— Дорогой, — сказал Нагар, который знал почти всех, — не требуй от ближних слишком многого… Чандра — опасный человек, потому что умный и бессовестный, он и в самом деле приехал прочитать доклад о Тагоре. Это ему выгодно. Встречу с элитой здесь он с успехом использует потом в Дели. И не только в Дели, во всей Индии, а может, и в мире.

— Но как?

— Не будь наивным, пожурил его Морис, — важно первое впечатление, место встречи, люди, которые при этом присутствуют. Потом он сошлется на знакомство, тактично подчеркнет его дружеский характер, да разве можно Чандру не принять, отказать в просьбе, если он так прекрасно комментировал прозу Тагора. Имя умершего писателя может быть использовано как отмычка.

— Зачем она ему? Дорого я бы дал, чтобы узнать.

— Зачем? Если ты знаешь преступника, то должен его выдать, а если этого не сделаешь, станешь его сообщником. На кой черт тебе это, без видимой пользы? Лучше держаться от него подальше. Тебе достаточно того, что я его знаю, и не советую общаться с ним.

— Где он, собственно говоря, и для кого работает?

— Работает? — задумался Нагар, смешно сморщив лицо. — Не самое удачное определение. Чандра — это художник в делах, они должны доставлять ему удовольствие, любит риск, если бы я стал искать главную черту его характера, то сказал бы: высокомерие. Он берется за безнадежные дела из упрямства, чтобы показать себе и миру, что справится, сумеет выиграть. Но, естественно, делает это не даром, можешь быть спокоен.

Они наблюдали за Чандрой, пока тот не скрылся в толпе.

Утро, немного посмеиваясь над собой, Иштван начал с путешествия по галерее к дверям мисс Уорд, он чувствовал себя при этом как мальчик, который идет на свидание. Озираясь по сторонам, он пытался понять, не подсматривают ли за ним слуги.

На утренней сессии Тереи писал письма, делая вид, что внимательно следит за выступлениями, нарисовал несколько язвительных портретов, зная, что доставит удовольствие другу в Будапеште. Наверняка Бела его письмо громко зачитает коллегам по редакции. Сыновьям он писал в таинственно-грозном духе о белой гробнице принцессы Тадж, о кобрах и факирах, так, что даже сам радовался, понимая, как будет интересно читать такой рассказ. Дети увидят Индию, ради которой он приехал работать в посольство и которой так и не застал. Индию из романов XIX века.

Вернувшись на ленч в гостиницу, он увидел джип с нарисованным на нем красным крестом и понял, что Маргит уже вернулась. Кроме того, ему навстречу выбежал портье и доложил:

— Мисс Уорд приехала. Она у себя.

А когда он быстрым шагом шел по тенистому коридору среди вьющихся растений, ветки которых качались от прыгающих ящериц, его встретила горничная в беловатом сари. Прикоснувшись сложенными руками к склоненной голове, она шепнула:

— Мисс Уорд принимает ванну…

Иштван дал ей на чай, но его задело всеобщее участие гостиничного персонала в его волнениях.

Маргит уже искупалась, потому что, стоя у ее двери с чувством какого-то странного смущения, он слышал не шум воды, а концерт Бартока. Быстрые голоса оркестра, казалось, торопили его, заставляли скорее биться сердце. Неожиданно музыка смолкла, ему показалось, что девушка почувствовала его приход и бежит навстречу. Но через минуту мелодия зазвучала снова. Похоже, она только перевернула пластинку. Теперь Тереи уже не спешил, Маргит была близко, в двух шагах от него, их разделяла только тонкая дверь, покрытая коричневым отслаивающимся лаком. Иштван был счастлив и хотел это состояние радостной уверенности продлить, удержать.

Он легонько постучал.

Никто не ответил. И тут его охватил страх, что он появился слишком поздно, что Маргит не одна, его кто-то заменил, вытеснил, какой-то человек, который был здесь, на месте, под рукой. Она не любила этого человека, Иштван мог бы поклясться, и тот ее тоже не любил, только вожделел, жаждал, манил, приучал к своим рукам и губам.